— Я вас ни в чем не обвиняю.
— Тот, кто обвиняет моего господина Арно, обвиняет меня.
— Ну хорошо, тогда скажем, что вы обвиняетесь в попытке вырвать у меня помилование, которое у меня нет ни малейшего желания даровать. Что же касается ваших жалоб… могу я знать, в чем они?
— Не делайте вид, что не знаете о них, монсеньор. Я вижу здесь мессира Эрмита, который наверняка не забыл упомянуть об обстоятельствах моего приезда. Но если вы настаиваете, чтобы я назвала их сама, то извольте. Я заявляю, что моим близким, моей земле, моему городу и мне самой причинили зло! Я жалуюсь на то, что, пользуясь отсутствием моего супруга и его лучших рыцарей, Беро Д'Апшье и его сыновья осадили Монсальви, который, быть может, в этот час уже пал и вопиет о своих страданиях Небу. Я жалуюсь на то, что не добилась никакой помощи ни от магистратов Орийяка, ни от епископа, поскольку они боятся нападения Вилла — Андрадо, находящегося в настоящее время в Сен-Пурсене, ни от вашего бальи из Монтаня, который предпочитает совершать паломничество в компании своей супруги вместо того, чтобы заниматься делом, как ему велит Долг! Я также жалуюсь на то, что наш хозяин брошен в тюрьму, тот, без которого я и мои люди обречены на несчастья и безвозвратно погибнут!
Голос Катрин, в котором дрожал гнев, наполнил сравнительно небольшой сад. Едва только новость об опасности угрожающей городу Монсальви достигла ушей Рокморелей и их друзей, они немедленно покинули свое укромное место где явно чувствовали себя непривычно.
Это было похоже на настоящее нашествие. В одно мгновение фруктовый сад наполнился страшным шумом и гамом. Катрин и Бастарду, находившемуся рядом с ней как бы в подтверждение своего покровительства, казалось, что их окружило грозное огнедышащее полчище.
Жан Орлеанский изо всех сил старался их удержать, но овернские рыцари не были расположены оставаться в тени.
— Совершено нападение на Монсальви! Вы это знаете, со вчерашнего дня, монсеньор, а мы, сыновья этой земли, до сих пор ничего не знали! — возмутился Рено де Рокморель. — Чем мы здесь занимаемся? Сокрушаемся по поводу заслуженной смерти одного подлеца, когда сотни мужчин, женщин и детей находятся в смертельной опасности! И стоило ли вырывать Париж у англичан, если одновременно вы отдаете на разграбление остальную часть страны? Верните нам Монсальви, сир коннетабль! Верните нам нашего командира и дайте нам уехать! Мы слишком много потеряли времени!
Коннетабль поднял руку, чтобы унять шум.
— Спокойствие, господа! Все не так просто, как вам кажется. Поверьте мне, что я с болью и гневом узнал о том, что происходит в Верхней Оверни, и, как только будет возможно, пошлю помощь…