Рассмотрев героя с огненными волосами, мэтр Ренодо был вынужден признать, что тот не был предметом особого внимания посланца Неба. Но даже в своем земном обличий Готье де Шазей имел не меньше прав на восторженную признательность, впрочем немедленно выраженную в виде восхитительного копченого окорока, краюхи хлеба и огромного кувшина шамбертена. Благодарный трактирщик пригласил юношей занять место за столиком, и повторять приглашение не пришлось.
Студент был так голоден, что уничтожил ветчину в мгновение ока. Было настоящим удовольствием смотреть, как он пожирает пищу, и Беранже, каким бы ни был он мастером по части аппетита, не мог выдержать соревнования со своим другом.
Захваченные этим спектаклем, мэтр Ренодо, его жена и двое служанок смотрели с разинутыми ртами, как юноши уничтожают съестные припасы с быстротой термитов.
Катрин было одновременно смешно и жалко смотреть на голодного Готье. Она подождала, пока он насытится. Когда от ветчины осталась только веревка, а от хлеба — крошки и ни капли шамбертена, она подошла к приятелям и мило поблагодарила молодого Шазея за спасение от ужасной участи.
Увидев перед собой женщину, которую он несколько мгновений перед этим уже видел, но нагую и испуганную, Готье де Шазей густо покраснел и вскочил с места…
— Вы ничем мне не обязаны… я не хочу слышать никакой благодарности, благородная госпожа, — проговорил он неловко. — Я всего только… отдал вам долг! Вы вытащили меня из тюрьмы.
— Тюрьма за ссору с караульными? Это не слишком серьезно, вы вышли бы и без меня. К тому же вашего освобождения добился Беранже. Меня же вы спасли от чудовищной смерти. Скажите, как я могу вас отблагодарить?
— Но мне не нужна благодарность! — воскликнул юноша почти с возмущением. — Когда старик Лаллье сегодня обратился к толпе у Дома с Колоннами, я подметил, что вдова Легуа зазывала мясников на Гревской площади как заправская уличная девка. Я догадался, что речь идет о какой-то гнусности. А потом было произнесено ваше имя… имя той самой дамы, которой я был обязан освобождением. Тогда я, в свою очередь, собрал своих приятелей… и Богу было угодно, чтобы мы успели вовремя.
— А я-то думал, что тебе до нас нет дела, я называл тебя неблагодарным! — простонал Беранже, готовый расплакаться. — А в это время…
— А в это время, — подхватил Готье с подкупающей откровенностью, — я занимался любовью с Марион. И только после этого, возвращаясь к воротам Бодуайе, я случайно напал на толпу, слушающую речь папаши Лаллье. Я сказал себе, что пришло время платить долги, — теперь или никогда. А тебе нечего плакать, как девчонке. Если хочешь, чтобы мы были друзьями, будь более мужественным. У мужчин больше всего в цене мужественность.