— Мы мстим за нее! Бургундия ее выдала, Бургундия должна заплатить!
— Несчастный идиот! — крикнула Катрин. — Ты видел Жанну, требующую мести? Толкающую военных убивать людей? А если вы так стремитесь за нее отомстить, почему же тогда не отправитесь атаковать Жана Люксембургского? Это он ее выдал и даже отказался подписать Аррасский договор. Вот кто враг, настоящий! Но он твердый, этот Люксембург! Он могуществен. У него мощные укрепленные города, солдаты, умеющие драться. Это не так просто, как вырезать несчастных беззащитных крестьян. А! Она мила эта ваша новая Дева! А вы, герои, хорошо же вы выглядите!
— Когда ты ее увидишь, ты изменишь мнение! Но ведь… действительно…
И во взгляде Арно появился проблеск мысли. Мысли, правда, очень простой и вполне естественной, но которая, странное дело, ему до сих пор не приходила в голову в пылу их спора.
— Действительно что?
— Не окажешь ли ты мне милость сказать, что ты здесь делаешь? Куда едешь?
Голос Арно наполнился вдруг вкрадчивой нежностью, но Катрин не придала этому значения.
— Я тебе сказала: к моей умирающей матери!
— В… Дижон, значит?
— Да нет. Ее там нет! Мой дядя взял к себе в дом потаскуху, и моя мать была вынуждена покинуть дом. Эрменгарда дала ей приют. Мне казалось, что я тебе об этом говорила: она в Шатовилене!
— В Шатовилене? Неужели?.. Так вот, видишь ли, моя дорогая, я бы в этом поклялся…
Его глаза сузились, казалось, что он ее подстерег, как кошка мышь. На его небритом лице обнажились зубы в хищной улыбке.
Ничего не понимая, Катрин смотрела на него с неописуемым удивлением:
— Ты бы поклялся?..
Внезапно он вскочил, бросился на нее и вцепился в горло.
— Да, я поклялся бы! И я знаю теперь, что ты всего лишь дрянь! И самая худшая из всех. Ты думаешь, я не знаю, кто тебя ждет в Шатовилене, к кому ты едешь? А?
— Пусти меня! — прохрипела Катрин. — Ты:., делаешь мне больно! Я задыхаюсь…
— Ты меня не получишь на этот раз, проклятая самка! Когда я думаю, что чуть было не поддался на твои уговоры, на твои слезы, что ты меня упрекала… что мне было стыдно, да, стыдно. И пока ты разглагольствовала, осыпала меня упреками, у тебя за твоим грязным упрямым маленьким лбом была мысль меня одурачить, чтобы иметь возможность отправиться к своему любовнику!..
— Моему любовнику? — прохрипела Катрин. — Но… какому?..
— Одному, настоящему, единственному: герцогу Филиппу, которого заметили, когда он пять дней назад с маленьким эскортом тайно приехал к этой своднице Эрменгарде, чтоб ее черт разорвал! Ну? Что ты на это скажешь?.. Я тоже кое-что знаю, видишь?