В полубессознательном состоянии, отчаянно ловя воздух, Катрин повисла на его руках, которые, не встречая больше сопротивления, терзали ее как куклу. За спиной Монсальви раздался слабый, дрожащий голос:
— Я скажу, что вы солгали, мессир Арно. Герцог Бургундский здесь ни при чем… а душите вы свою верную жену!
Руки Арно машинально разжались, отпустив Катрин, которая упала на сырую землю. Обернувшись, он увидел на пороге амбара Беранже и рыжего юношу, связанных и вымокших до нитки, которых держали четыре человека.
Говорил паж, толкаемый презрением, более сильным, чем ужас, который его сеньор всегда ему внушал.
Арно скрестил руки и уставился на группу с удивлением, которое он не пытался скрыть.
— Малыш Рокморель! Что ты тут делаешь, сопляк? Подросток поднял голову и гордо объявил:
— Когда вы уезжали, сеньор граф, я уже был пажом госпожи Катрин. Я им являюсь и теперь, и я повсюду следовал за ней, где бы она ни была, чтобы помогать ей и служить, чем могу! А вы, мессир… вы все тот же, кого она так любила?
Под чистым взглядом ребенка Арно покраснел и отвел глаза. Этот мальчишка заставил его почувствовать неловкость и раскаяние, которые легко читались на его усталом лице.
— Не вмешивайся в то, что тебя не касается! — проворчал он. — Дела взрослых не для малышей. А этот, — добавил он, указывая на Готье, молчавшего до сих пор, — кто это такой?
Студент выпрямился и с презрительной складкой у рта бросил, смерив капитана вызывающим взглядом:
— Готье де Шазей, оруженосец на службе у госпожи графини де Монсальви, да сохранит ее Бог от всяческого зла и освободит от трусов, которые осмеливаются с ней дурно обращаться!
Рука Арно обрушилась на щеку молодого человека, который зашатался под ударом.
— Придержи свой язык, если хочешь жить. Я граф де Монсальви, и я имею право бить мою жену.
— Вы… ее супруг?
Он недоверчиво повернулся к Беранже, который теперь плакал от горя, бешенства и бессилия, заметив, что Катрин не встает. Паж отчаянно всхлипнул.
— Это правда… Это, к несчастью, правда. А теперь… он ее убил! Мою бедную госпожу… такую добрую… Такую нежную… такую красивую.
— Довольно, — прорычал Арно, который, однако, склонился на коленях перед своей женой, осматривая ее с большим беспокойством, чем хотел бы показать. — Она не умерла. Она еще дышит… Принесите мне воды!
— Развяжите меня! — сказал Готье. — Я приведу ее в чувство.
Повелительным жестом Монсальви приказал разрезать веревки, и Готье на коленях склонился перед Катрин, не приходящей в сознание, осматривая ее истерзанную синеватую шею.
— Самое время! Секундой дольше, и она бы скончалась.