— Унесите его! — вздохнул он, отступая. — Положите в кровать, если таковая имеется. Там ему все-таки будет лучше.
Потом, уже тише, он попросил, чтобы пошли в соседний монастырь и постарались привести священника. Он следил, какой эффект произведут его слова на Катрин, но она даже не вздрогнула. Ее рука продолжала гладить волосы мужа.
Когда подняли раненого, чтобы отнести его наверх в комнату, Катрин встала и направилась следом. Но Дворянчик воспротивился.
— Останьтесь, мадам! Нам надо поговорить. Глаза Катрин остановились на его лице.
— Мне нечего вам сказать, и я до конца хочу быть возле моего мужа.
— Он в вас больше не нуждается. Ему приведут какого-нибудь долгополого, по собственной воле или силой, а дальше этот юноша, который постарался его починить, будет дежурить возле него ночью. Во всяком случае, он не переживет ночь.
— Вот именно! Я хочу быть там…
Он преградил ей путь. Она попыталась вырваться. Вокруг нее стояли люди Дворянчика. Она чувствовала угрозу, исходившую от них.
Услышав, как скрипит лестница под тяжестью солдат и тела, она также поняла, что не может бороться, и села, смирившись, по крайней мере, внешне.
— Чего вы хотите?
— Только напомнить вам, что эта драма заставила вас забыть другую. Где же эта страшная спешка, с которой вы пытались увидеть вашу умирающую мать?
Катрин ответила не сразу. Она взяла небольшой тампон от корпии, смоченной в воде, и приложила к пылающему лицу. Этот человек был прав: вид умирающего мужа заставил ее забыть о бедной матери. К тому же, когда появились плащи с гербами Бургундии, она отказалась от мысли войти в ворота Шатовилена.
— Я не могу туда идти, — сказала она наконец. — Арно был прав, и вы тоже, господин граф: действительно, может так случиться, что герцог Филипп здесь. Из-за этого я не смогу попрощаться с матерью и похоронить ее. Я закажу для нее мессу в нашем аббатстве в Монсальви.
Дворянчик покачал головой, и Катрин подумала, что он согласен. Он вышел и тотчас же вернулся с куском пергамента, пером и чернильницей, который поставил на стол перед молодой женщиной.
— Пишите! — сказал он, полируя лист ладонью.
— Мне писать? Но кому?
— Вашей подруге, госпоже де Шатовилен. Вы ей скажете, что только что прибыли в ее деревню и были удивлены приемом, который вам оказали, когда БЫ направились к замку. Сообщите также, что вы путешествуете вместе с вашим оруженосцем и капелланом… и что вы хотите, чтобы вам открыли ворота…
— Я вам сказала, что не хочу больше туда идти! Что все это значит? Мой оруженосец, мой капеллан? Вы же не думаете, что…