Нет, — ответила она, и в голосе ее дрожала страсть. — Мы с ним одно! И вы знаете это лучше, чем кто-либо другой. Итак, сеньор аббат, забудьте госпожу Катрин и дайте действовать Арно де Монсальви!..
Ее решительность, ее крик любви, который доказал со страстностью, близкой к отчаянию, слитность с любимым человеком, за которого, начиная со дня их встречи на фламандской дороге, она боролась, не задумываясь, отзывались теперь в самых глубинах ее души и продолжали отзываться еще тогда, когда вечером она с последней проверкой обходила галерею постов охраны, прежде чем подумать об отдыхе.
Она была совершенно без сил. Но еще больше на плечи давила ответственность за такое важное решение, принятое почти против воли аббата. И эту непосильную ношу ни с кем нельзя было разделить. Но Арно не любил дележа. Надо было, чтобы в его отсутствие воля сеньора Монсальви оставалась главной и решающей.
С наступлением вечера дождь наконец перестал, но на смену ему явился ледяной ветер. Он свистел в бойницах, прогоняя облака, как стадо перепуганных овец. Этой ночью, конечно, будут заморозки, и то, что не смогли смести бурные потоки ливней, довершит лед. В любом случае год будет тяжелым. Когда враг отойдет, надо будет срочно написать Жаку Керу в Бурж и попросить его прислать зерна, фуража, вина, сахара, всего, чего может не хватить на следующую зиму, прислать все это вместо тех ежегодных щедрых сумм, которые он выплачивал мадам де Монсальви под предлогом возмещения однажды оказанной ею помощи, Давшей тогда негоцианту возможность снова встать на ноги после почти полного разорения.
Жак, она была в этом уверена, поймет без труда, что она отказывается от золота, ценных пряностей и шелков, которые были бы ей совершенно бесполезны в голодной стране. Груднее окажется, без сомнения, найти эти злаки, это продовольствие в то время года, когда они были редкостью в стольких областях Франции…
Закутанная в широкую черную мантию, Катрин медленно обходила стены, переходя поочередно из освещенного огнями участка в покрытый густой тенью, где едва просматривались силуэты часовых.
Везде ее встречали с приветливостью и добродушием. Ей протягивали флягу с вином, от которой она с улыбкой сказывалась, прежде чем удалиться. Глубоко уйдя в свои мысли, она совершала свой одинокий путь по стенам, в поисках выхода из сложившегося положения.
Сойдя с башни, выходящей в сторону деревни Понс и углубившись в темный проход, соединяющий эту башню с центральной, она вдруг уловила рядом чье-то присутствие. Возле нее кто-то дышал. Решив, что солдат прячется здесь от ледяного ветра, она обернулась, чтобы пожелать ему доброй ночи, но внезапно чьи-то руки схватили ее за плечи и толкнули вперед.