— Я не сказал, что он собирается убивать его… во всяком случае, не сразу! Апшье не так уж просты. Гонне едет в Париж… драться вместе с капитанами. Он явится на королевскую службу, чтобы попытаться завоевать рыцарские шпоры. Во всяком случае, так он скажет, и мессир Арно, конечно же, сочтет это вполне естественным. Он знает, что Гонне — бастард и ему нечего ждать отцовского наследства, поскольку у Беро д'Апшье есть два законных сына. Никого не удивит, что парень, которому с самого детства привили вкус к драке, отправился добывать себе место под солнцем, не так ли?
Напрягая сознание, Катрин упорно пыталась понять, какой подвох кроется в неясных пока для нее планах Апшье.
— Ты хочешь сказать, — проговорила она, больше размышляя вслух, нежели допрашивая Жерве, — что Гонне отправился в Париж, чтобы получить его покровительство и, сражаясь под его знаменем, втереться к нему в доверие?
— Почти так…
— Это будет не легко. Монсеньор не очень любит эту семью, как законных Апшье, так и незаконных, он только пытался поддерживать добрососедские отношения.
— Он их не любит, но Гонне он послушает. Бастард не такой дурак, чтобы притворяться святым и играть в добродетель. Для начала он просто примет участие в сражении. Это ему ничего не стоит, он храбр. Но он без труда заручится вниманием мессира Арно, когда скажет ему, что его отец, этот старый бандит, и его братья осаждают Монсальви…
— Что? Он хочет предупредить его?
— Конечно же. Поймите, госпожа Катрин. Гонне явится в лагерь коннетабля, пылая притворным гневом: его отец, братья набросились на Монсальви, такой лакомый кусок, а с ним делиться не захотели. Его прогнали, избили, даже ранили, ведь он непременно похвастается своей раной, якобы полученной в драке с одним из братьев. Он горит желанием отомстить за себя. И вот он сбежал, чтобы предупредить законного владельца и в благодарность за оказываемую ему услугу в его лице приобрести ценного союзника. Это решение мессиру Арно покажется вполне естественным для Гонне д'Апшье…
Жерве больше не требовалось заставлять говорить. Подталкиваемый надеждой, что госпожа де Монсальви из чувства признательности согласится все-таки сохранить ему жизнь, он не скупился на детали и объяснения.
Катрин слушала с расширенными от ужаса зрачками. Несмотря на сжигающую ее лихорадку, она чувствовала в жилах леденящий холод, так как только теперь увидела черную отвратительную пропасть, разверзшуюся под ее ногами и ногами ее супруга, хотя и не могла еще измерить ее глубину. Впрочем, на ее людей рассказ Жерве произвел тоже ошеломляющее впечатление. Наконец, Николя Барраль задал следующий вопрос: