— Эй! Идите скорее сюда!
Толпа бросилась на штурм стены. Звал Мартиал, один из сыновей Мальвезена. Стоя на коленях у зубца, прислонив к зубцу алебарду, он высматривал что-то под самыми стенами и показывал на это рукой. Немедленно все пространство между зубцами заполнилось до отказа. Все свешивались вниз, и у всех вырывался один и тот же вопль страшного удивления. На обочине рва, распластавшись и повернув к небу широко открытые глаза, лежал Огюстен Фабр с арбалетной стрелой в груди…
Скорее по привычке, нежели из истинного уважения, ночные колпаки были моментально сорваны.
— Как он здесь оказался? — проронил кто-то, — И где его дочь?
Ответ на первый вопрос был тут же найден: около башни вдоль стены свешивалась веревка.
— Он, должно быть, упал! — выдохнул взволнованный голос. — Спускаться таким образом с укреплений — упражнение вовсе не подходящее для человека его возраста…
— А стрела? — возразил Мартиал Мальвезен. — Где он ее подцепил?
— Он был, наверное, убит еще наверху. Те люди могли не знать, что он работал на них.
Все были взволнованы смертью Фабра. Еще совсем недавно они считали его своим, не зная, что он предатель. Чувствовалось такое смирение и почтение к его смерти, что Гоберта взорвалась:
— Эге! — воскликнула она. — Так он же один там на обочине рва, наш Огюстен! А вроде бы должны быть вдвоем. Что с ней приключилось, с красоткой Азалаис? Трудно предположить, что она воспользовалась той же дорогой…
— А почему бы и нет? Эта девица настоящая кошка! Она — сам дьявол во плоти и, должно быть, способна проходить через игольное ушко так же ловко, как съезжать с отвесной горы, не поранившись. Я всегда говорил, что она немного колдунья, — закончил мрачно Мартиал.
Действительно, он долгое время вздыхал по красивой кружевнице, и не добившись от нее ничего, кроме насмешек и издевательств, затаил обиду.
Не отрывая глаз от разбитого тела, которое, казалось, его заворожило, Николя Барраль сдвинул железную каску на затылок и со вздохом почесал голову.
— Мартиал прав. Что-то подсказывает мне, что мы ее не найдем. В любом случае здесь лежит этот несчастный Фабр, и никто не позаботится о том, чтобы честно его похоронить.
— Труп и правда имел жалкий вид. Он лежал на грязной обочине рва, на полдороге от города, где в руках дьяволицы затерялась его душа, и от притихшего в этот ранний час лагеря, откуда он вправе был ожидать совершенно другого, нежели смертельной раны. Но, безразличные к его бренным останкам, бандиты спокойно занимались своими утренними делами — разжигали костры для приготовления пищи и, пользуясь хорошей погодой, сушили снаряжение и чистили одежду.