Мгновение Катрин и священник молча прислушивались, том почти одновременно перекрестились.
— Опять будут убитые и раненые! — вздохнула Катрин — Сколько времени мы продержимся?
— Боюсь, не слишком долго. Я только что поднимался на церковную колокольню и наблюдал за лагерем противника. Часть людей занята валкой деревьев, плотники же принимаются за работу, они сооружают осадные башни. Другие убивают животных, которых мы не смогли завести в город, сдирают с них шкуру, чтобы потом натянуть на сучья и сушить. Нам нужна немедленная помощь, в противном случае мы будем вынуждены высылать парламентера… и без сомнения, капитулировать!
Бледное и без того лицо молодой женщины стало белым. Капитулировать? Она уже знала условия, и, если ей было в общем безразлично, что станет с ее домом, это не касалось ее самой. Сдача подписала бы ее смертный приговор, так как она никогда не согласится разделить ложе с волком из Жеводана.
— В этом случае, — вздохнула она, — есть только один выход: я сама должна пройти по пути, указанному кружевницей! Убьют ли меня или умру от своей собственной руки — какая разница. Но если мне это удастся, я соединюсь с моим супругом. Мое присутствие обратит в ничто все обвинения Гонне.
Аббат покачал головой с более чем когда-либо озабоченным видом.
— Я ждал, что вы это предложите. Но, госпожа Катрин, помимо того, что никто здесь не согласится на такую жертву, это было бы безумием в вашем состоянии.
— Мне лучше… и никому незачем знать. Но поскольку у меня еще не так много сил, почему бы не воспользоваться способом, каким святой Павел покинул Дамаск?
Несмотря на серьезность ситуации, аббат рассмеялся.
— Спустить вас в корзине? Признаюсь, я об этом даже не подумал бы! Нет, госпожа Катрин, это невозможно! Но, кажется, я бы мог вам предложить нечто лучшее…
Удивленная, она посмотрела на него внимательнее. Его черные глаза горели воинственным огнем, а на лице появилось новое выражение.
— Так, значит, вы допускаете, что я могу сама попытаться добраться до Арно?
Он снова стал серьезным и, положив руку на плечо молодой женщины, медленно объявил:
— Не только допускаю, но сам бы просил вас об этом если бы вы не предложили. Не стоит питать более иллюзий: подкрепление, каким бы оно ни было, и даже в том случае, если сеньор из Орильяка и бальи из Монтаня согласятся вмешаться, придет слишком поздно. Нельзя чтобы Беро д'Апшье смог застать вас здесь в тот день когда мы вынуждены будем впустить его. Вы должны уехать, но вы поедете не одна: ваши дети не могут оставаться здесь. Это слишком большой риск.