В городе не замечалось большее оживление, чем обычно, ввиду приближавшейся мессы. Сначала надо воздать почести Богу, а потом уже преследовать человека!
В этот же момент из камбуза появился еще один жандарм со смеющимися глазами на изможденном бородатом лице.
— Марианна! — позвал он тихо. — Иди сюда! Это я…
Она хотела что-нибудь сказать, даже закричать от радости, но чередование надежды, ужаса, скорби и изумления сломило ее стойкость. У нее хватило сил только на то, чтобы упасть в объятия мнимого жандарма, который, сам едва держась на ногах, все же нашел достаточно энергии, чтобы прижать ее к себе. Они долго оставались так, сплетясь в одно целое, не произнося ни слова, слишком взволнованные и счастливые, чтобы говорить. Вокруг них хлопали стремительно поднимавшиеся на мачты паруса. Матросы босиком бесшумно бегали по палубе. Стоя у штурвала, Жан Ледрю пожал плечами и отвернулся от этой пары, забывшей, похоже, обо всем на свете. , Но Видок не выдержал и заметил со своего наблюдательного поста:
— Будь я на вашем месте, я бы сел в тени под бортом! Даже глупым полицейским, тупым таможенникам или пьяным солдатам может показаться странным жандарм, который бросается на поиски каторжника, не выпуская женщину из объятий!
Они молча послушались, нашли укромное местечко и спрятались в нем, как две счастливые птички в гнезде. Нежным движением Марианна сняла дурацкую треуголку, чтобы морской ветер свободно гулял в волосах Язона.
И тут же она уже по привычке подняла глаза к небу: звезды ярко сияли, и их было гораздо больше, чем девять…
Ночь чудес сдержала свое обещание.
ГЛАВА III. ДА СВЕРШИТСЯ ПРАВОСУДИЕ
В то время как «Сей — Геноле», ведомая опытной рукой Жана Ледрю, неслась в открытом море по направлению к — мысу Сен-Матье и Конкету, а бретонские берега безмолвными призраками проплывали в ночи, Франсуа Видок рассказывал.
В конце дня на ремонтной верфи при каторге произошел ужасный случай. Из-за не правильного маневра на работавших в сухом доке каторжников упала мачта. Одного убило, а нескольких тяжело ранило. В один момент каторжный лазарет оказался переполненным настолько, что Язона Бофора, признанного достаточно поправившимся, немедленно перевели в общее помещение. К счастью, из-за спешки его не приковали к соседу, как обычно делается, а, отложив это на завтра, только к общим нарам.
— Зная, что вы уже готовы, мне надо было как можно скорей предупредить вас, что все изменилось, и в то же время я не мог заставить себя лишиться такой великолепной возможности, которую представляла ваша шхуна. Перепилить оковы Бофора не потребовало много времени… У меня есть некоторый опыт в подобных упражнениях, — добавил он с полуулыбкой. — Что касается моих, то я это сделал заранее. Оставалось обеспечить возможность выйти с каторги через дверь. Бофор мог идти. Он достаточно поправился для этого, но чтобы перелезть через стену… И я принял единственное возможное решение: оглушить двух жандармов и напялить их форму, после того как их, крепко связанных и с кляпами во рту, поместить в надежное местечко.