Но вот он уже произнес свои брачные обеты и выжидательно взглянул на нее. Бороться было бесполезно. Голосом спокойным и бесстрастным она повторила то, что от нее требовалось. Она не хотела встретить его взгляд, не хотела увидеть самодовольно-торжествующее выражение его лица. Но он по-хозяйски крепко сжимал ее руку, и она ничего не могла с собой поделать: рука предательски дрожала.
— Отныне я объявляю вас мужем и женой, — торопливо провозгласил священник с видимым облегчением; его круглое лицо расплылось в улыбке. — Теперь вы можете поцеловать свою жену.
Словно в полусне, Лиллиана послушно подняла лицо к Корбетту. Опущенные веки и густые ресницы скрывали ее глаза, но она открыла их с изумлением, когда он обеими руками взялся за ее голову.
— Сейчас ты поцелуешь меня, миледи жена, — прошептал он так, чтобы слышала только она. — Ты поцелуешь меня горячо и самозабвенно.
Когда он приблизил к ней губы, лицо у него было серьезно.
— Нет! — задохнулась она.
Лиллиана вцепилась ему в запястья, но его хватка не стала слабее.
— О, а по-моему, да. Потому что, если ты сейчас не поцелуешь меня от всего сердца, на радость всем свидетелям нашего бракосочетания, мне останется только одно: поднять тебя на руки и унести по лестнице прямо в нашу спальню. — Когда она недоверчиво взглянула на него, он ровным тоном продолжил. — Ты моя жена, прекрасная Лилли. И это должно быть известно каждому человеку в замке.
Лиллиана не сомневалась, что он так и сделает. Он без колебаний выполнил бы свою угрозу. И кто тут мог бы ему помешать? Еще несколько мгновений она всматривалась в его лицо, склоненное к ней, и затем, вопреки всем своим намерениям, с трудом подняла к нему свое лицо, тем самым признавая его власть над собой.
Корбетт, однако, явно не был удовлетворен таким пассивным подчинением.
— Я сказал: ты поцелуешь меня. — Легкая улыбка тронула его губы. — Поцелуй меня, жена.
По толпе любопытствующих зрителей пробежал шепоток. Но Лиллиана не воспринимала ничего, кроме близости Корбетта. На ее плечах лежали его горячие твердые ладони. Она все еще сжимала его запястья, но ее руки уже не были напряжены в попытке оттолкнуть его.
Она взглянула в его непроницаемые серые глаза, и ее бросило в жар. Она разрывалась между противоборствующими чувствами: пора было смириться, но все в ней восставало против этого.
Он был красивым мужчиной — на свой лад. Лицо, покрытое темным загаром, состояло, казалось, из одних только плоскостей и углов. Красоту его серых глаз с густыми черными ресницами она отметила с самого начала. Шрама на лбу Лиллиана вообще не замечала: шрам просто был его частью. Но губы Корбетта завораживали ее.