Новости распространяются быстро. Холера была угрозой более страшной, чем разливы рек, паническое бегство скота и индейцы. Переселенцы обходили зараженный фургон стороной. Только Сара пришла и принесла сухари да немного мясного соуса. Ребекка прислала сказать, что она молится, чтобы произошло чудо исцеления.
Когда на землю опустилась темнота, Эбби пришлось осознать горькую правду: чудо вряд ли случится. Отец так слаб, что он едва ли переживет ночь. Опий делал свое дело, и время от времени мистер Морган впадал в полузабытье, но опий не излечивал, он только снимал боль, ослабляя страдания. Сначала жар, потом потение, потом полное обезвоживание организма. Утром им придется похоронить его. Фургоны будут продолжать свой бесконечный путь, и могила Роберта Блисса останется просто меткой на пути переселенцев.
Эбби не могла больше думать о смерти отца. Она сидела возле него, держа папу за руку, и молилась. В ногах мистера Моргана устроился Таннер. Он смотрел на нее, и Эбби понимала его молчаливую речь.
Он здесь ради нее, говорил его взгляд. Если бы он знал, как много это значило для нее!
— Я даже не спросила, как вы себя чувствуете, — начала разговор девушка.
— Чудесно. Я почти здоров.
— А лошадь?
Таннер подался вперед, уткнув руки в колени.
— Она поправится. Она еще хромает, но опухоль уже спала, и жар прошел. Я пока не буду ездить на ней.
— Я так рада. Я бы очень страдала, если бы из-за меня кобылка умерла,
Оба замолчали. По брезентовой крыше забарабанил дождь. До них едва доносились неясные звуки повседневной жизни каравана. Даже Декстер, опечаленный как болезнью мистера Моргана, так и присутствием Таннера, отправился ночевать в другое место. Сегодня он спал в фургоне Годвинов.
— Эбби, нам надо поговорить.
Странным тоном были сказаны эти слова. В блеклом свете масляной лампы глаза Таннера казались черными, лицо было серьезным. Эбби видела, что он искренне опечален, и растрогалась. Он был опечален ее будущим. Это обнадеживало.
— Я знаю, Таннер, я знаю, что он… — Эбби не смогла произнести последнего слова, к горлу подступил комок.
— Что вы будете делать? Как вы будете жить дальше?
Эбби вздохнула и отерла лицо носовым платком.
— Я не знаю. Я не могу загадывать.
— Не обязательно ехать в Орегон. Можно вернуться назад.
Услышав это странное предложение, Эбби выпрямилась.
— Вернуться назад? Что вы имеете в виду? Вернуться в Лебанон?
— Так вы из Лебанона? Мне показалось, что вы сказали, будто вы родом из Арканзаса.
У Эбби задрожала нижняя губа. Какой смысл в дальнейщей лжи? Но не успела она пуститься в объяснения, как Таннер спросил: