— Ты можешь быть девочкой-сусликом, — уговаривала Эбби Дороти.
Довольная Дороти бросилась к Альфреду. Какие они славные, думала Эбби. Если бы и другие люди увидели этих детишек с лучшей стороны, то не было бы проблем с устройством их в семьи. В этом и заключалась ее идея. Но сначала она должна получить одобрение Таннера.
Эбби повернулась к своему телохранителю с намерением убедить его. Все, что она скажет, Эбби продумала еще прошлой ночью: это совершенно безопасное дело, кроме того он сможет принять любые меры предосторожности. Но слова замерли у нее на губах, когда она взглянула на Таннера. Он был смущен, повержен, сбит с толку.
— Что случилось? — удивленно прошептала Эбби. Выражение лица Макнайта мгновенно изменилось.
— У вас что-то… что-то в волосах. — Он слегка провел пальцами по ее голове. Легчайшее прикосновение, Эбби была потрясена. Она отвела взгляд.
— У меня… у меня появилась мысль. Это очень важно для меня. И для детей, — добавила она, сорвав с какого-то растения лист.
— Будьте осторожны, а то нарушите симметрию, — предупредил ее Таннер.
— Если я это сделаю, уверена, что дедушка просто-напросто прикажет купить другое дерево и посадить его на нужном месте, — ответила Эбби, принимая тон собеседника. Ироничным быть легче, чем искренним. И риска меньше. — Ему нравится тратить деньги…
— А вам — нет?
Эбби повернулась лицом к Таннеру.
— В жизни есть много более важных трат. Например, на этих детей.
— Ради вас он согласился бы построить новый приют. Вам надо только попросить его об этом.
— Даже самый лучший приют не сможет заменить ребенку дом.
Таннер внимательно посмотрел на женщину, вздохнул и бросил взгляд на детей.
— Да, полагаю, вы правы.
— У меня появилась мысль, как можно было бы попытаться устроить их жизнь.
— Эбби, не тешьте себя надеждами. Большинство людей не задумывается о судьбах брошенных ребятишек. Они — отбросы общества. Когда им исполнится двенадцать лет, их могут взять в дом, где они будут работать. Но эти еще малы.
Таннер медленно покачал головой, очевидно, вспоминая свое прошлое. Эбби захотелось обнять его, поцеловать, прогнать его боль. Вместо этого она сделала шаг назад, боясь искушения, и продолжала:
— А что, если я устрою дневной прием — под любым предлогом — а детишки представят нечто вроде концерта? Они могли бы спеть. Или разыграть пьеску. Мы их чисто и красиво оденем, причешем. Мы могли бы не только пригласить сливки здешнего общества, но и позвать торговцев, врачей, служащих… всех. Особенно тех, у кого нет своих детей.
Таннер недоверчиво нахмурился, и улыбка сбежала с лица Эбби.