Элеонора дрожащей рукой налила себе вина и выпила — бокал, за ним второй.
— Здесь не больница, — заметила она уже спокойнее, но все же дала для перевязки какой-то шарф.
— Помоги мне, — обратился Нейл к стоящей в растерянности Терезе.
Девушка приблизилась, взяла шарф и осторожно затянула рану поверх одежды, стараясь не смотреть на кровь, от вида которой ее обычно мутило.
— Спасибо. Теперь, если не трудно, сбегай за экипажем!
Тереза нерешительно взглянула на Элеонору. Девушке было страшно выходить в темноту, тем более эти двое могли до сих пор находиться поблизости.
— Живее! — приказала Элеонора. — Делай, что говорят!
Тереза спустилась вниз и, подумав, выбралась на улицу через кухонное окно. Сад обступил ее черной, живой, колыхавшейся от ветра стеной, трава и ветки деревьев были мокрыми. Пока Тереза бежала к ограде, сверху осыпались на голову холодные капли, а ноги вымокли почти до колен. Она выскочила на улицу через заднюю калитку и, к счастью, сразу остановила экипаж.
Попросив подождать, вернулась в дом и тем же путем вывела Нейла за пределы владений Элеоноры. Последняя не промолвила на прощание ни единого слова.
— Проводи меня до дому, — попросил Нейл, — думаю, мне еще понадобится твоя помощь.
Она замешкалась, но молодой человек взглянул ей прямо в глаза — темные, пылающие чувствами, таинственно-страстные, словно дыхание южной ночи, — своими, даже сейчас влекущими прохладной синевой, точно в полдень морская волна, и девушка быстро, без слов скользнула внутрь экипажа.
— Я благодарен тебе, Тереза, — сказал Нейл, когда они тронулись с места. — Признаться, это первый случай, когда кто-то вот так, бескорыстно, спасает меня. Я думал сейчас, в наше время, такое уже невозможно.
— Что? — прошептала она.
— Сочувствие, взаимопомощь.
— Да, — еле слышно проронила девушка.
Она подумала о том, что Нейл прав. И сама Тереза редко кому сочувствовала по-настоящему, совершенно искренне, и по этому поводу даже немного переживала.
Она вспомнила, как два года назад трагически погибла одна из школьных подруг ее и Тины. Все девочки, собравшиеся на похороны, плакали, в том числе и Тина. А Тереза… Она ловила себя на мысли, что хотя чувствует огорчение, но не настолько сильное, чтобы расплакаться навзрыд, как некоторые. Ей было неловко, и Тереза, старательно сохраняя на лице выражение глубокой скорби, пыталась выдавить слезы. Вспоминала погибшую Ирен, но это не помогало. Потом подумала о своих проблемах, пожалела себя, и слезы пришли, хлынули потоком, и уже не стоило большого труда убедить себя в том, что она горюет по подруге.