— Хау! — сказала она, приветливо улыбаясь
— Хау.
— Ты спал? Я не разбудила тебя? — поинтересовалась она.
— Нет. Я только…— он пожал плечами. — Вспоминал.
— Вот как! — она присела рядом и, как всегда, привычно взяла его руку в свои ладони. — И что тебе вспомнилось?
— Мое детство, как я рос здесь, в этих местах.
Я никогда не думал, что потерял так много за то время, что меня не было с моим народом.
— Мне очень нравятся эти люди, Крид.
— В самом деле?
Джесси кивнула:
— Они ведь совсем не такие, как про них рассказывают.
Хмурая, недовольная улыбка чуть тронула его губы.
— Ты ожидала увидеть, что они танцуют нагишом вокруг костра? Или едят своих детей?
— Конечно нет! Но я совсем не ожидала, что между нашими народами есть так много общего.
— Ты им тоже очень нравишься, Джесси.
— Я так рада.
Их глаза встретились, и Крид почувствовал, как при одном только взгляде на Джесси в нем поднимается знакомая волна страсти. Его женщина. Его жена. Прошло уже несколько недель с тех пор, как они занимались любовью. Слишком много недель.
— Джесси…
— Еще рано, — сказала она голосом, полным сожаления. — Твоя рана…
— В груди болит не так сильно, как в другом месте…— ответил он и нежно потянул ее к себе. — Ну иди же ко мне.
— Нам не стоит…— начала было спорить она, — что, если кто-нибудь войдет?
— Не войдут. Если полог на двери опущен, то никто и не войдет.
«Слишком рано, — подумала она снова. — Но я так хочу его, хочу безумно. Хочу его объятий, хочу трогать и ласкать его, чувствовать вкус его губ и тела. Слишком близко я была к тому, чтобы потерять его навсегда…»
Он привлек ее к себе и уложил рядом. Она повернулась к нему лицом, рукой скользнув на его талию и протянув губы для поцелуя. Он поцеловал ее, а когда тронул языком ее нижнюю губу, она почувствовала, как языки пламени вдруг стали разгораться в самых глубинных частях тела.
Они терпеливо и медленно, почти священнодействуя, наслаждались каждым поцелуем, каждым ласкающим движением, снова и снова познавая друг друга. Радуясь тому, что может опять прижимать к себе Джесси, Крид забыл о боли. Ее запах обволакивал, шелк волос щекотал кожу на груди и дразнил его, а руки и губы возбуждали его так, как не удавалось до сих пор ни одной женщине. С тихим вздохом, похожим на стон, он поднялся над нею, погружаясь и растворяясь в ней всем своим существом.
«Мы созданы друг для друга, как рука и перчатка», — подумал было он. Но почти в тот же момент все мысли исчезли… Их поглотили волны наслаждения, несказанные ощущения оттого, что его жизнь вливается в нее.
Последние дни лета уступали место осени. Деревья сменили пышный зеленый наряд на золото мерцающей оранжевым, красным и желтым листвы. Но здесь, в этом мире, время не имело никакого значения. Крид ел, когда был голоден, спал, когда чувствовал усталость. Здесь, на земле предков, он мог оставить в прошлом все сомнения и страхи. Здесь никому не было дела до того, что он полукровка, что он — бежавший из тюрьмы заключенный, что ему не принадлежит ничего, кроме той одежды, что на нем. Он проводил целые дни с индейцами за игрой или предаваясь вместе с ними воспоминаниям, а то и просто отдыхая в тени. Иногда он сидел на солнце, впитывая и вновь переживая звуки и запахи деревенской жизни. Он с удовольствием наблюдал за мальчишками, скакавшими наперегонки вдоль реки на своих пони, смотрел на женщин, хлопотавших по хозяйству. Но каждый раз его взгляд искал и находил Джесси: то она училась шить мокасины или готовить на костре, то вялила оленину или дубили кожи.