— Речь о сострадании. Я ничего не прошу взамен.
— Все, Джина! Забудь об этом.
— Позволь помочь тебе, — упрашивала она, сжимая его руку. — Мне больно видеть тебя в постоянном напряжении. — Слезы полились у нее из глаз. — Пожалуйста, дай мне шанс помочь тебе.
Он уложил ее рядом с собой. Она щекой прижалась к его плечу. Грегор обнял хрупкую фигурку и притянул поближе к себе. «Наконец-то я дома», — подумала она.
— Я тебе не рассказывала еще о своей работе? — спросила Джина, пытаясь хоть на время отвлечь его от черных мыслей и мучительных воспоминаний.
— Вряд ли тебе нужно работать.
— Дело не в этом.
— А в чем?
— Знать, что я с пользой провожу свое время в отделе по опеке над детьми-сиротами.
— А я-то думал, что твой диплом где-нибудь пылится, — заметил Грегор. — С каким судьей ты работаешь?
— С Мэри Томптон.
— Она хорошая?
— Я всегда восхищалась ею. Видеть ее в работе — одно удовольствие. Я попросилась работать с ней после одного сложного случая с девочкой, больной лейкемией, родители которой так были заняты выяснением отношений между собой, что не замечали, какой вред наносят ребенку. Мэри заставила их обратить внимание на собственную дочь, пока еще не поздно. Состояние девочки намного улучшилось после взбучки, которую получили ее родители.
— Ты всегда любила детей, — заметил он, и его голос дрогнул.
«Я любила нашего ребенка», — молча сказала она самой себе. — «Любила всем сердцем, хотя и потеряла его».
Джина пыталась не думать о своей беременности, которая закончилась выкидышем во время процесса над мужем, старалась отогнать воспоминания о ребенке, о чьем существовании Грегор не знал. О ребенке, которого она все еще оплакивала.
— Мэри — одна из тех судей, которые всегда принимают соломоново решение, когда дело касается судьбы детей, — продолжала Джина. Она помогала мне, когда умирал отец, энергично взявшись за дело о моем наследстве. Мы стали хорошими подругами, несмотря на разницу в возрасте.
Джина почувствовала настороженность Грегора, когда она упомянула об отце, но не могли же они теперь вечно избегать этой темы.
— Как он умер? — наконец спросил он.
— Рак печени. Отец умирал очень тяжело.
— Если ты ждешь моего сочувствия к старику…
— Я не жду этого! Не жду, поскольку знаю, что он был за человек, Грегор. Мне пришлось общаться с ним, когда тебя отправили в тюрьму. Я ухаживала за отцом во время болезни. Знаешь, это был кошмар. Особенно, когда он настоял, чтобы его оставили дома.
— Почему ты не наняла сиделку?
— Я нанимала семерых в течение трех месяцев. Отец превращал их работу в сущий ад. Восьмая сиделка продержалась до конца потому, что он был в коме.