Томас стянул с нее кофту, поднялся и, не сводя глаз с ее лица, стал раздеваться. Дрожа как в лихорадке, Синди следила за его медленными движениями. Ее откровенно жадный взгляд доставлял Томасу невыразимое наслаждение.
Что бы он ни говорил, девушка понимала, что Райс — мужчина, искушенный в любовных тайнах. Его нагота вызвала в ней такое горячее страстное желание, что стало вдруг трудно дышать.
Сложен Томас великолепно: подтянутый и мускулистый, как атлет, хотя спортом не занимался — нет времени.
Она начала снимать длинную юбку, но Райс остановил ее вопросом:
— Ты предохраняешься?
— Предохраняюсь? От чего? — Люсинда не поняла. Она почему-то подумала о прививках, которые ей делали в детстве перед первым путешествием за границу.
— Д как ты думаешь? От беременности, конечно.
— Да, — машинально ответила девушка.
— Хорошо. — Томас расстегнул молнию на юбке. Когда она стала стягивать кружевные трусики, он удержал ее руку, хрипло прошептав: — Подожди.
Подождать? Невыносимо. Люсинда отчаянно хотела его.
Райе склонился над ней, и у девушки перехватило дыхание от прикосновения жадного языка к груди. Его пальцы осторожно сжимали нежные бутоны сосков, затем двинулись ниже, к плоскому животу, и, вскрикнув от наслаждения, Синди раздвинула ноги. Сладкая судорога прошла по телу, когда она почувствовала между ними руку Томаса, которая опустилась, отыскивая сокровенную впадину. Найдя ладонь Люсинды, Райс судорожно прижал ее к своей горячей напряженной плоти. Девушка хотела увидеть его лицо, но он не дал ей повернуться. Его язык, дразня, изучал податливое тело. Реальность перестала существовать… Жгучая боль на мгновение пронзила Люсинду, когда он погрузился в горячее нежное лоно, но быстро притупилась…
Несколько позже, еще лежа в объятиях, девушка с удивлением подумала, что давно известные сравнения, казавшиеся раньше плоскими и избитыми, оказались удивительно точными. Неужели физическое влечение столь велико? — спрашивала она себя.
Но вслух произнесла совсем другое:
— Когда ты улетаешь?
— Рано утром, — ответил Райс, взъерошивая ее светлые волосы. — Почему ты спрашиваешь?
Она медленно провела рукой по его бедру и подумала, что Томас вряд ли будет скучать. Хотя он избегает случайных связей, их встречу он отнюдь не считает своей судьбой. И уж, конечно, вряд ли он ее любит. Неожиданно ей стало больно: неужели чувство не имеет никакого отношения к тому, что произошло?
— А что будет, когда ты вернешься? — спросила поспешно, девушка, словно выпала из лодки и отчаянно цеплялась за борт.
Он нахмурился.