Элизабет принесла дневники и с увлечением стала рассказывать о семейной традиции вести записи. Еще в детстве, впервые взяв в руки эти тетради, Бетти почувствовала их необыкновенную притягательную силу. Уже несколько лет она не раскрывала их и сейчас, передавая Симону, обратила внимание на благоговейный трепет, с которым он принял их.
Она тяжело вздохнула, вспомнив, как ее жених относился к дневникам. Бенджамин с пеной у рта доказывал необходимость продажи этих записей, поскольку они представляли историческую ценность и за них сейчас можно было бы получить хорошие деньги. Он никак не мог взять в толк, зачем их хранить, если можно сделать бизнес, и Бетти, боясь быть поднятой на смех, никогда не говорила ему о том, что продолжает семейную традицию.
— Когда вы начали вести свой дневник? — тихо спросил Симон, и она вздрогнула от неожиданности: казалось, что этот человек прочитал ее мысли.
— Как вы догадались? — удивилась она.
— Это несложно, — улыбнулся он. — Думаю, вам было лет одиннадцать-двенадцать… девочка, готовящаяся стать девушкой, чувственная… Возможно, чересчур чувственная…
Симон видел ее насквозь, и это открытие несколько испугало Бетти.
— Зачем вы так поступаете, Элизабет? — дружелюбно спросил он. — Зачем выходите замуж за человека, которого не любите?
— Я люблю его, — упрямо ответила Бетти. — Вы просто не понимаете, что можно любить друг друга и не испытывать сексуальное влечение, возбуждение или…
— Страсть, — пробормотал Симон, неожиданно оказавшись рядом с ней. — Это не так. Поверьте, вы ошибаетесь, если думаете обойтись без них. Это заложено в человеческой природе.
— Не понимаю, — неуверенно пролепетала она. — К чему мне страсть? Я хочу, чтобы мое замужество было спокойным и надежным.
— Надежным? — Симон не скрывал скепсиса. — О боги! Вы отрицаете то, что является основой счастливого и прочного брака. Чего же вы так боитесь?
Увидев ужас в ее глазах, Симон понял, что приблизился к запретной черте. Чтобы успокоить девушку, он ласково взял ее за запястья и тут же почувствовал учащенное биение ее пульса.
Кровь прилила к голове Бетти, в ушах стоял глухой гул, напоминающий шум моря.
— Что же вас пугает? — настаивал Симон. — Что?
Бетти невидящим взглядом смотрела на него. Мучительный страх, таившийся все это время в дальних уголках души, парализовал ее.
— Боюсь потерять контроль, оказаться в ситуации, когда я не смогу совладать с собой, когда… — выдохнула она на одном дыхании и вдруг замолчала, глядя Симону в глаза.
— Понимаю. — Он все еще держал ее за руки, и девушка чувствовала странное тепло и приятное покалывание.