— Когда вы говорите о ситуации, в которой можно утратить контроль над собой, вы имеете в виду, как я понимаю, секс?
Беспредельный ужас, отразившийся в глазах Бетти, подсказал Симону, что он угадал.
Симон улыбнулся.
— Знаете, догадаться нетрудно. Такая красивая и созданная для любви женщина, как вы, могла остаться девственницей только благодаря огромной силе воли. Что же произошло? Вас кто-то обидел? Мужчина…
Она отрицательно покачала головой, и Симон понял, что ошибся в своих предположениях.
— Нет, ничего подобного. Страшная догадка зародилась в его голове, и он перестал гладить руки Бетти.
— Уж не хотите ли вы сказать, что вы… что вы предпочитаете…
— Нет!
Симон вздохнул с облегчением.
— Но что же все-таки тяготит вас?
И Бетти неожиданно захотела рассказать ему все, сама не зная почему. Симон ей не нравился и не вызывал доверия. Он перевернул ее уютный мир вверх тормашками, но все же у нее сложилось твердое убеждение, что это единственный человек, способный понять ее и, возможно, избавить от многолетнего страха.
Бетти через силу, заикаясь и запинаясь, рассказала про давнее приключение на ежевичной поляне.
Собственный первый опыт любви под открытым небом и яркими звездами вызывал у Симона весьма приятные воспоминания, но он постарался сосредоточиться на рассказе Бетти. Он догадывался, как может испугаться впечатлительная девочка, ставшая свидетельницей проявления безудержной и безграничной женской страсти. Мог понять ее инстинктивный ужас: она смотрела на происходившее глазами ребенка.
— И поэтому вы выходите замуж за Бена? — сдержанно поинтересовался он. — Потому что…
— Понимаю, это звучит глупо, но мысль о том, что я когда-нибудь буду испытывать такое же, пугает меня.
Симон видел это и сам: она вся тряслась от страха.
— Я знаю, что с Бенджамином такого не будет никогда, — честно призналась Бетти.
Помолчав немного, собеседник бесстрастно обронил:
— Вам когда-нибудь приходило в голову, что интимные отношения без влечения и страсти могут быть болезненными и… унизительными?
— Тысячи женщин живут так, — тихо возразила она. — Женщины, которые вышли замуж за тех, кого выбрали им родные.
— Этих несчастных попросту приговорили к пожизненной каторге! Черт возьми, Бетти, подумайте, что вы делаете с собой? На ту сцену, невольной свидетельницей которой вы стали много лет назад, вы смотрели глазами ребенка. Вы все видели в искаженном свете, потому что еще не знали всего того, что может желать и чувствовать женщина. Впрочем, вы и сейчас не знаете.
— Нет! — Бетти отпрянула, будто увидела змею. — Я не хочу больше об этом говорить. Не желаю чувствовать себя так, будто… не желаю… — ее начало трясти.