И когда это случилось, она испытала такое всепоглощающее блаженство, какое и представить невозможно. Неистовое… Неукротимое… Так Бетти и сказала Симону, глядя на него счастливыми глазами. Видение между тем исчезло, и она — погрузилась в настоящий сон…
Элизабет просыпалась медленно: мечтательная улыбка играла на ее губах, в глазах светилась радость. Камин по-прежнему мирно пылал, за окном непроглядная тьма. Но что-то в спальне было не так. Она нахмурилась, собираясь с мыслями.
Наконец она поняла, в чем дело. Огонь не должен гореть, а комната должна быть холодной и пустой. Ведь это был всего лишь сон. И Симон уехал много часов назад. Но нет, оказывается, она ошиблась, он не уехал, а лежал рядом с ней. Его нога, как и в первый раз, заброшена на ее ноги, рука обнимает ее тело, теплое дыхание согревает ее. Все как в ту, первую, ночь.
— Значит, это был не сон? — робко спросила она.
— Что? — Симон тут же проснулся.
Судорожно сглотнув, Бетти не осмеливалась посмотреть на него. А когда все-таки отважилась, то увидела, что одеяло упало, и Симон лежал обнаженный. На простыне были небольшие коричневые пятнышки, заметив которые Элизабет поспешно отвела взгляд. Неужели она — виновница их появления? Она?
— Так что не было сном? — допытывался Симон, приподнявшись на локте и внимательно глядя на Бетти.
— Ты… я… это? — Она рукой показала на простыню и зарделась. — Я думала… мне казалось… я считала все это сном.
Симон лежал не шевелясь, лишь свободной рукой повернул ее лицо так, что Бетти теперь смотрела прямо ему в глаза.
— Просто сном?
Ей почудилось, что он обиделся.
— Значит, те ласковые слова, которые ты говорила мне, ничего не значат?
— Какие слова? — спросила она упавшим голосом, прекрасно зная, о чем речь.
— Ты сказала, что любишь меня. Это неправда?
Бетти мучительно застонала.
— Ты знаешь сам, что правда, — в отчаянии призналась она и вдруг вспомнила важное.
Она неотрывно смотрела ему в глаза: что-то в его взгляде подсказывало, что ей нужно преодолеть последний рубеж, разрушить последнее препятствие. У нее пересохло в горле, но она не отводила от Симона взгляда, боясь растерять остатки смелости.
— А ты сказал, что любишь меня. Ты… ты и вправду любишь? — неуверенно, путаясь в словах, спросила она.
— А как ты думаешь? — Заметив зарождающуюся боль в ее взоре, Симон поспешно добавил: — Прислушайся к своему сердцу, а не к разуму. Вспомни, как все было между нами. Неужели ты думаешь, что так могло быть, если бы я действительно не любил тебя?
Девушку била дрожь и от потрясения, и от облегчения. Все, что она запомнила, так это шум отъезжающей с кузеном машины. Затем было неземное блаженство и безграничное счастье, в реальность которого трудно поверить.