— Я не уйду только потому, что ты не замечаешь меня, — сказал он.
Она встретила его взгляд, тщетно пытаясь найти какую-нибудь легкую и безразличную реплику в ответ. К сожалению, легкость и безразличие никак не вязались с ее теперешним состоянием.
— И если ты скажешь мне уйти, я тоже не сделаю этого, — быстро добавил он, будто боясь, что именно такое заявление сорвется сейчас с ее губ.
— Привет, Гриффин, — сказала она наконец, сдаваясь перед фактом, что рано или поздно заговорить с ним придется. — Как ты жил это время?
Похоже, вопрос задел его за живое, потому что он нахмурился и резко ответил:
— А как, по-твоему, я мог жить? Да и волнует ли это тебя на самом деле?
Ей хотелось крикнуть: «Да! Конечно, волнует!» Хотелось сказать, что не было ночи, когда бы она не таращилась в потолок, думая, где он сейчас и с кем. Хотелось рассказать, как часто спрашивают о нем мальчики, насколько поубавилось в них живости с тех пор, как исчез Гриффин.
Хотелось сказать, как сильно ей не хватает его. Как сильно она его любит.
Но вместо всего этого она сказала только:
— Надеюсь, ты жил неплохо. Один угол его рта поднялся в саркастической улыбке.
— Ага, могу поспорить, ты-то жила неплохо. Саре не хотелось пререкаться. Если сейчас они говорят друг другу последние слова — а она очень боялась, что так оно и есть, — не стоит тратить время на споры.
— Ты что-то хотел, Гриффин? Он рассмеялся без тени веселья.
— Хотел? — похотливо повторил он. — О да. Кое-чего я хочу. Но ни одно из моих желаний не может быть описано в порядочном обществе.
Она сжала губы. Как он может сводить то, что было, к одному сексу? Наверно, неохотно призналась она себе, это потому, что при последней встрече сама его так настроила?
Убитая такой мыслью, не желая затягивать неприятный разговор, она сказала:
— Ну, если больше тебя ничего не интересует… — Она сделала движение, собираясь обратиться в бегство и пытаясь определить, где может быть ближайшая дамская комната. Если она не уберется немедленно, наверняка сделает какую-нибудь большую глупость. Например, заплачет. Или бросится в его объятия, вымаливая обещание никогда больше не оставлять ее.
— Ты уже несколько недель не была в доме, — сказал он, и теперь вместо холодной издевки в его голосе звучала глухая тоска. — Всякий раз, как я заходил, там оказывалась Элен.
Сара помедлила, снова встретила его взгляд. Голос ее был тихим, без колкости, без упреков.
— Мы решили, что при сложившихся обстоятельствах лучше будет, если Элен временно возьмет оценку на себя. Когда она покончит с мебелью и драгоценностями, я вернусь и доделаю остальное. Не беспокойся, — вырвалось у нее. — Еще до конца года я выполню все обязательства.