— Где ты, мерзкий Сет! Ну дай мне намотать твои кишки на твою голову! Ну дай мне потоптать тебя ногами, осквернитель гробниц!
— Каких гробниц? — возмутился Стас.
Тут фараон услышал его, и кровожадно улыбнулся:
— Ладно, я пока изрежу на кусочки твоих прислужников!
Мы с братом со страху прижались друг к другу. Но папа отозвался — из соседнего зала, австралийского.
— Я здесь, любимая, приходи, чтобы я поцеловал тебя!
Это было одно из немногих известных папе египетских предложений. Мама научила. Но фараон воспринял папины слова уж совершенно ужасно. Он заорал такое, что я вначале ничего не понял, а потом обрадовался, что не понимал. Фараон высоко поднял меч и бросился в австралийский зал. Мы — следом.
— Последняя битва, — дрожащим голосом произнес Стас. Я не ответил. И так было ясно, что сейчас все решится.
Папа стоял в самом конце зала. В руке у него был боевой бумеранг из железного дерева. За резинкой трико — еще один.
Фараон бежал на папу, как носорог на аборигена. Папа отвел руку и небрежно бросил бумеранг. Тот с жужжанием разрезал воздух и стукнул фараона по лбу. Неменхотеп недоуменно крякнул, и сел на корточки.
— Браво! — закричал я.
— А почему бумеранг не вернулся? — поинтересовался Стас.
Папа повернулся к нам и гордо пояснил:
— Бумеранги возвращаются, только если промажешь. А боевые бумеранги не возвращаются вообще.
Фараон неуверенно привстал. Папа, не целясь, метнул второй бумеранг.
— А почему боевые не возвращаются? — полюбопытствовал Стас.
— Видишь ли, это связано с аэродинамикой… — повернувшись к Стасу, начал папа.
— Этот бумеранг был неправильный. Или не боевой. Он вернулся.
Тюкнутый в затылок бумерангом, папа тоже сел на корточки. Он слабо мотал головой, но остальные члены у него не двигались.
Фараон доковылял до папы и высоко занес бронзовый меч.
— Сейчас убью тебя, потом — твоих прислужников, — сообщил он.
Я схватил стоящий в углу зала веник — ну хоть чем-то надо запустить во врага. Но тут из-за спины послышался совершенно ледяной голос:
— Неменхотепшиша![35]
Удивленный фараон обернулся. Мы тоже. За нами стояла мама… С мумми-бластером в руках!
— Получай, женишок, — сказала она по-русски, нажимая на спуск. Музей озарился голубым сиянием, запахло озоном и жареным мясом. Фараон, не выпуская меча, рухнул на пол.
— Ма-ма-ма-мама! — взвизгнул Стас. — Так, так, так ты… ты…
— Линка, — голосом мумифицированного фараона произнес я. — Мама. Хайлине. Мама,
Членораздельные звуки давались нам с трудом. В отличии от папы. Он тоже все понял — все-таки чтение фантастики даром не проходит.