Вот он, образец абсолютного рабства. Эмбрион, постепенно растущий в слое стволовых клеток. Ноги не нужны ему, ведь он никогда не сможет бегать, и ему ничего не взять уродливо измененными руками. Его назначение — управлять биологической махиной, несущей смерть…
Марк провел ладонью по губам. После такой лекции покажется счастьем, что ты родился рабом, способным двигаться и говорить, способным предаваться Венериным усладам с женщиной.
А двигатель? Как же корабль двигается? Любопытство взяло верх над отвращением.
— Двигатели «живого» корабля, — затребовал информацию Марк.
— Двигатели используют эффект мысленного переноса, — сообщил компьютер, — при перемещениях на длинные дистанции. При малых расстояниях — плазменные патроны, а так же антигравитационное зеркало, которое выращивается из тех же стволовых клеток с помощью генетических модификаций.
— Тебе еще рано работать с этой информацией, — услышал Марк за спиной раздраженный голос.
Юный Корвин резко повернулся. Перед ним стоял смуглый лысый человечек в синем балахоне. Кожаный истертый пояс нелепо болтался на бедрах. Человечек был худым и нервным, под мышкой он держал несколько старинных кодексов. Осуждающе покачивая головой, он подошел к столу, положил кодексы и уселся в плетеное кресло.
— Ты — мой учитель? — спросил Марк. — Квинтилиан?
— Оставь этот футляр, — приказал тот, не удостоив ученика ответом. — Вы, аристократы, похожи друг на друга: набираете в головы всякий сор, а потом не знаете, что с ним делать.
«Мне понадобится очень много скептицизма, дорогая Лери, — усмехнулся Марк про себя, — чтобы вынести уроки этого типа».
— Ты не знаешь самых азов, — продолжал Квинтилиан. — Догадайся, с чего мы начнем?
— С чего?
— С таблицы умножения.
Марк подавил улыбку: он помнил учителя отца и учителя деда. Целая череда наставников, напыщенных и самоуверенных, пронеслась перед глазами Марка. Сколько лиц, выражающих то надменность, то растерянность, то напускную строгость, то сердечное добродушие! В каждом было что-то от актера, страстное желание сыграть свою роль и не опозориться перед единственным маленьким зрителем. Изображать творца — что может быть удивительнее и сложнее! Квинтилиан был отнюдь не самым глупым из наставников, не самым напыщенным, не самым ничтожным. Как все учителя патрициев, он происходил из плебеев и страстно завидовал надменным аристократам, которым природа Лация даровала то, что он много лет изучал с таким трудом и упорством. Пожалуй, из всех учителей, которых успел вспомнить Марк, Квинтилиан казался самым завистливым.