— По этапу отправят тебя, Крюгер. Бедная старушка защищала несчастное дитя, то бишь Сашеньку Демидову. Только я так и не понял, Крюгер — Алина Репина тоже живет в этой деревне? — удивился Анин.
— Наталья Лемешева является опекуном Алины, по существу, ее приемной матерью. Она оформила опеку сразу после того, как вышла из больницы после пожара. Женщина вытащила девочку на руках, прикрыв ее тело ватным одеялом. Ватное одеяло загорелось, девочка не пострадала, а сама Наталья очень сильно обгорела: из-за увечья она больше работать не смогла, продала квартиру в Москве, купила дом в деревне и поселилась подальше от посторонних глаз. Только не думай, что она такая бескорыстная: по имеющимся у меня данным — она эксплуатирует девчонку, заставляя ее заниматься проституцией.
— Чтобы у тебя язык твой поганый отсох, прости, Господи! На Божьего ребенка напраслину наводишь, — проворчала бабка Клава с печи, которая действительно затаилась, пытаясь вникнуть в их разговор и понять, что к чему. «С милиционером я, похоже, малость погорячилась, — удрученно решила бабка Клава, выглядывая из-за ситцевой шторки. — Хотя, — уже менее удрученно подумала она, вспомнив о посаженном муже, — так вам и надо — сволочам!».
— А-а, — злорадно протянул Крюгер, — я же говорил! Сидит старая клюшка на печи и только и ждет подходящего момента, чтобы нанести мне еще один сокрушительный удар какой-нибудь кочергой по балде… Ничего у тебя не выйдет, старая карга, и у тебя тоже, бравый майор Анин. До свиданья, надеюсь, не скорого!
— Куда это ты собрался? — забеспокоился Анин, вращаясь, как юла, на полу и пытаясь выпутаться из веревок.
— А вот этого я тебе сказать не могу. Извини, дружище, — рассмеялся Крюгер.
— Ты арестован. А ну, стоять! — завопил Сергей Петрович, беспомощно глядя на Михаила.
— Да пошел ты, — зло бросил Михаил, развернулся — и ушел, улыбнувшись на прощанье какой-то горькой улыбкой. В глазах его застыли боль и печаль…
— Крюгер! — закричал Анин ему вслед. — Я все равно тебя найду! Сволочь! Мразь поганая! Ты никуда от меня не денешься! Все границы перекрою! Из-под земли достану и в камере сгною!
— Да не надрывайся ты так, милый. Убег он уже давно, — сердобольно сказала бабка Клава, слезая с печи. — Ишь ты, какой прыткий оказался, одно слово — француз!
Привлеченные шумом, в дом ворвались оперативники, развязали несчастного Анина, который сразу же после освобождения рысью метнулся во двор и долго стоял с блаженным видом у крыльца, «рисуя» на снегу замысловатые желтые узоры. Время, однако, было упущено. Когда Сергей Петрович все объяснил и за Крюгером организовали погоню — было уже поздно. Он будто сквозь землю провалился, а его роскошный автомобиль так и остался сиротливо стоять на привокзальной площади возле станции, недалеко от деревни Ивашкино.