— Про мать? Ты сказала, что у Крюгера в Москве мать. Откуда у тебя такая информация?
— Я так сказала? Это ты так сказал! — возмутилась супруга.
— Я ничего не говорил ни про какую мать, — пошел в наступление супруг.
— Нет, ты только подумай! — вскочив с табуретки, заорала Катерина. — Откуда я, по-твоему, знаю, что у Крюгера в Москве мать? Я даже самого Крюгера в глаза не видела ни разу!
— Если не знаешь, тогда и не говори. Что ты меня в заблуждение вводишь?! — заорал Сергей Петрович, тоже вскочив со стула и опрокинув табуретку.
— Идиот! — что из силы завопила Катерина Леонидовна, зажмурив глаза.
— Курица общипанная! — не остался в долгу Анин, злорадно улыбнулся, но через мгновенье улыбку с его лица ветром сдуло, потому что глаза Катерины Леонидовны налились кровью и она, сделав стремительный выпад к плите, схватила сковородку…
— Катюша, ты это, не дури, — отступая к двери, испуганно залепетал Анин, — ты это брось…брось ты это … — И Катерина Леонидовна, издавав пронзительный боевой клич, исполнила волю супруга — сковородка, свистя, пролетела рядом с ухом Анина, стукнулась о стену и с грохотом упала на пол.
Воцарилось молчание. Катерина Леонидовна затихла и, растерянно хлопая глазами, смотрела попеременно то на мужа, то на сковородку, валяющуюся на полу. Первым «отмер» Анин.
— Ах, вот ты, значит, как! Так, да? Ну ладно, — мстительно сказал он, подтянул сатиновые трусы и гордой походкой продефилировал в комнату. Катерина Леонидовна, испытывая муки раскаяния, бросилась следом и замерла на пороге.
— Сереженька, что ты делаешь? — робко спросила она, с ужасом наблюдая за тем, как Анин складывает свои вещи в сумку.
— Ухожу. Раз и навсегда, — сообщил муж, искоса с удовлетворением поглядывая на испуганную супругу.
— Куда, Сереженька, ведь ночь на дворе, — обеспокоено залепетала Катерина Леонидовна.
— Я так решил! — рявкнул Сергей Петрович, но скорость сбора вещей сбавил, прикидывая в уме, когда ему начать прощать супругу и прекратить строить из себя смертельно обиженного, потому что на дворе — действительно ночь, в кармане у него гуляет ветер, а идти среди ночи пешком в прокуратуру — долго и неразумно. «В подобном деле главное — не переиграть», — рассуждал Анин, медленно запихивая в сумку тапочки.
— Ну и уматывай, — равнодушно сообщила супруга, вылетела из спальни в гостиную, набрала номер матери и, бурно рыдая, стала ябедничать, описывая в подробностях, как ее смертельно оскорбили и какой Анин гнусный тип.
— Переиграл, — сокрушенно вздохнул Сергей Петрович, надел пальто и ботинки, повесил сумку на плечо и вышел из квартиры в заснеженную ночь.