— Огастес Синклер, — пробормотал полковник, — мой самый близкий друг. Лучшего никогда не было.
Черты его разгладились, в глазах появилось выражение умиротворения и покоя. Пич хотел встряхнуть его. Полковник не должен сдаваться, не должен умереть. Только не сейчас.
И вдруг полковник произнес так тихо, что Пичу пришлось наклониться к самым его губам:
— У него была дочь, которая родилась во время войны. Ее назвали Лори. Найди ее, парень. Я всегда думал…
Но Пич так и не узнал, о чем думал полковник. Тот строго посмотрел на него и спросил:
— Как твое имя, мальчик?
Кровь прилила к лицу Пича. Его глаза и губы горели… Он перенесся в прошлое, в тот солнечный день на маковом поле. Мужчина с блестящими глазами и громовым голосом сказал:
— Итак, черт побери, ты, я вижу, все-таки человек.
Как твое имя, мальчик?
— Сет. Сет Тейт, — произнес он тихим детским голоском.
Сейчас он не мог вымолвить ни слова. Прошло несколько долгих минут, прежде чем он заставил себя произнести:
— Сет. Меня зовут Сет Тейт. Полковник едва заметно улыбнулся.
— Черт возьми, верно. Вот кто ты есть. И не забывай об этом, ясно?!
Полковника не стало. Пич так и не успел сказать ему все, что хотел. Его руки обхватили бездыханное отяжелевшее тело, словно пытаясь удержать покинувшую его жизнь. Хотелось кричать, излить свою боль, встряхнуть полковника, умолять его не бросать Пича одного. Но, переборов себя, он сглотнул жгучие слезы и отпустил старика с миром.
Сет вырыл могилу, пока всходило солнце. Кромки гор были окрашены в нежно-розовые тона. Совершив похоронный обряд, Сет завалил могилу камнями, чтобы до нее не добрались койоты. Сет стоял над могилой, пытаясь найти нужные слова, но так и не нашел.
В то прохладное утро были погребены двое. Сет Тейт оседлал коня и помчался на юг.
И вот он здесь, в Чарлстоне, штат Южная Каролина, где все начиналось. Ему предстояло сделать не просто работу, а заявить право на жизнь.
— Значит, ты не пострадала? — спросил Питер, прервав рассказ Лорел об утренних событиях. Он сидел, наклонившись вперед, сжав подлокотники кресла-качалки с плетеной спинкой, вопросительно глядя на Лорел.
Она покачала головой. Лорел знала, что Питер Бартон единственный, кому можно рассказать все начистоту. Он ничему не удивлялся и не имел обыкновения читать морали. Во всяком случае, длинные.
— Только мое самолюбие. А это уже немало, пойми. Они сидели во дворе, обмахиваясь веерами. Жара стояла невыносимая. Солнце уже клонилось к закату. Оставалась надежда на вечерний бриз с моря. Каждый четверг Питер вечером заходил к Лорел. И вот сегодня, к радости Лорел, был четверг. И она могла поговорить с Питером.