— Они планировали для вас другую карьеру?
— Родители хотели, чтобы я ничего не делала, а встречалась с друзьями, ходила на обеды и ужины в рестораны и клубы, занималась благотворительностью. В этом нет ничего плохого. Для многих женщин в этом вся их жизнь. Но не для меня.
— Мама с папой вас не понимали?
— Не могли понять.
Кей вопросительно поднял брови.
Лара пояснила:
— Я — поздний ребенок. Можно сказать, неожиданный и неприятный сюрприз. Но раз уж я появилась на свет, родители решили примириться с этим и расписали до мелочей всю мою дальнейшую жизнь. Когда я не пошла по намеченному пути, они стали мне напоминать, какая я для них обуза. Случалось, что я и была таковой, — задумчиво добавила Лара. — Как-то держала свою подружку чуть ли не целый день «в реанимации», пока обеспокоенные родители не явились за ней. Они обнаружили ее у меня в спальне на кровати, где она дышала через соломинку для коктейля. Удивительно, как та не задохнулась. Еще одну девочку я обстригла почти наголо, готовила ее к операции на мозге.
Кей рассмеялся, вытирая рот салфеткой.
— А потом еще история с Молли.
— А с ней что вы сделали?
— Я ее разрезала.
Кей как раз отпил пива и при ее словах поперхнулся.
— Что, что вы сказали?
— Молли была охотничьей собакой рыжего окраса, принадлежавшей нашему соседу. Замечательная собака, и я с ней играла с тех самых пор, как научилась ходить. Молли заболела и…
— Вы ее прооперировали!
— Нет, она сдохла. Безутешный сосед не мог себя заставить похоронить ее в тот же день. Собаку завернули в пластик и оставили на ночь в гараже.
— Боже мой. И вы произвели вскрытие.
— Во всяком случае, нечто подобное. Я уговорила подружку, которая утверждала, что мечтает стать медицинской сестрой, пробраться в гараж вместе со мной. Мы захватили с собой из кухни кое-какие режущие инструменты.
Кей смеялся, поглаживая подбородок.
— Мои знакомые девочки играли с Барби.
Оправдываясь, Лара пояснила:
— Молли не было больно, и я решила, что нет ничего плохого, если я ее вскрою и загляну внутрь. Я хотела узнать что-нибудь об анатомии, хотя еще и не слыхала такого слова.
— И что же случилось?
— Как только я стала вытаскивать из живота Молли разные органы, моя так называемая подружка подняла страшный крик. Хозяин Молли вызвал полицию. Полицейские прибыли на место происшествия одновременно с моими родителями, которые нас хватились. Они все ворвались в гараж, увидели эту страшную сцену, и начался настоящий ад. Родители, естественно, пришли в ужас и начали обвинять друг друга, что у того в роду есть «плохая наследственность». Сосед объявил, что порывает с нами всякие отношения. Родители моей подружки сказали моим родителям, что со мной явно что-то не в порядке и что меня следует показать психиатру, иначе я стану настоящей угрозой для себя и окружающих. Родители с ними согласились. После многочисленных и продолжительных встреч с психиатром, стоивших кучу денег, врач объявил, что я совершенно нормальный одиннадцатилетний ребенок. Единственной моей странностью была одержимость в том, что касалось человеческой анатомии, но с чисто медицинской точки зрения.