Эти две сотни лагерных солдаток, ревнивые словно законные жены, хотели сохранить исключительно для себя сто шестьдесят тысяч вверенных им мужчин. Каждый вечер они во всеоружии принимали своих солдат в палатках, куда те входили, десяток за десятком. Эти ретивые французские молодки ухитрялись принять до тридцати человек в день, трудясь отважно и темпераментно.
Но однажды произошло неизбежное столкновение. Повод к нему дала булоньезка, уступившая артиллеристу и избитая маркитантками. В ответ двести горожанок ринулись на лагерь, осыпая маркитанток оскорблениями, те повысыпали из своих палаток, и началась свалка.
Через час, когда сражающихся удалось разнять, на поле битвы остались двадцать восемь женщин с выбитыми зубами, двадцать семь полузадушенных, пять с выдранными волосами и две совершенно раздетые, выставляющие свою наготу под синим небом Пикардии…
Наполеон, узнав о побоище, только улыбнулся. Дворцовые дамы научили его относиться к дамским баталиям философически.
* * *
Проведя неделю посреди своих солдат, пробуя их похлебку, щипля их за уши, Наполеон вдруг заскучал. Он вспомнил о прекрасных дамах, оставленных им в Париже, и почувствовал, что его постель пуста и холодна. Тогда он признался Мюрату:
— Вот уже несколько дней я вижу только усатые физиономии. Становится грустно!..
Маршал всегда не прочь был сыграть роль сводника; он рассмеялся:
— А я знаю одну прекрасную и умную генуэзку, которая счастлива будет к Вам приблизиться.
Взгляд Наполеона загорелся:
— Какова она?
Мюрат пустился в описания и сумел разжечь аппетит Императора, который в тот же вечер отправил Констана за генуэзкой.
Заливаясь румянцем, она предстала перед императором.
— О, мне сказали, что Вы красивы, — сказал Наполеон, — но мне солгали. Вы очень красивы.
Взволнованная дама даже заплакала, и он быстро снял сюртук и панталоны, чтобы ее утешить.
В три часа утра, доказав ей, что добрый государь готов усердно трудиться на благо своих подданных, Наполеон отправил ее домой и мирно заснул, мечтая о Жозефине.
Все время пребывания в Булони, где крепкий морской ветер подстегивал его кровь, Наполеон ежедневно или еженощно воздавал почести генуэзке, имени которой Констан не назвал в своих «Мемуарах».
Конечно, не все время Наполеон проводил с прекрасной подругой. Склоняясь часами над картой Англии, он выбирал пункты для высадки и десятки раз за день поднимался на прибрежные скалы, высматривая ожидаемый со дня на день французский флот.
— Как только Вилльнев прибудет со своими кораблями, которые будут охранять три тысячи наших канонерок, мы пересечем Ла-Манш и победим англичан на их территории!