— Если вы меня любите, то скажете одну вещь. Я бы все отдала, чтобы узнать об этом… Кто скрывается под Железной маской?
— Об этом никто никогда не узнает, — ответил Филипп.
Тогда Мария-Луиза-Елизавета, если верить все тем же всезнайкам, принялась уговаривать отца, ибо имела свою корысть: узнав тайну, она могла бы сказать регенту: «Дайте согласие на оглашение брака, иначе я расскажу всем об узнике Пиньероля».
Однако регент не сдавался. Демоническая герцогиня, которую ничто не могло остановить, села на колени к Филиппу и якобы сказала ему:
— Если вы доверите мне тайну, я стану вашей любовницей.
Именно здесь знаменитый горбун сдавал свой горб, «пологий, как пюпитр», тем, кому нужно было срочно поставить подпись…
Не выдержав искушения при мысли, что будет обладать этой красавицей, чьи амурные похождения были ему хорошо известны, он раскрыл секрет…
После чего, уверяли сплетники, Мария-Луиза-Елизавета простерлась на канапе, а ее отец поступил с ней на манер древних героев…
Эта история, которой так возмущался Мишле, похоже, была выдумана от начала и до конца кумушками обоего пола с чересчур живым воображением. В течение многих педель публика зачарованно внимала невесть откуда взявшимся подробностям.
Когда об этом сообщили регенту и его дочери, они только улыбнулись. Добрые люди сочли это признанием вины и стали сочинять куплеты примерно такого свойства:
Толстуха Валуа делает с папочкой
То самое, что Эдип проделывал с мамочкой.
Вот так дочка, вот так папа! [99]
Вскоре за дело принялись писатели. 18 ноября 1718 года Вольтер поставил «Эдипа» — пьесу, в которой было множество намеков на происшествие в доме герцогини Беррийской. Весь двор с замиранием сердца ждал, какова будет реакция Филиппа — он присутствовал на представлении вместе с дочерью.
Регент ничем не уронил достоинства знатного вельможи. Когда актер Дюфрен, имевший наглость скопировать не только его парик, но даже жесты, вышел кланяться, Филипп стал шумно аплодировать, а затем отправился поздравлять Вольтера, пенсия которого на следующий день возросла с четырехсот экю до двух тысяч ливров…
Подобная непринужденность несколько озадачила славных парижан, и они снова обратились к тому, что происходило на улице Кенкампуа.
А здесь по-прежнему ловкие спекулянты за несколько часов сколачивали себе состояние, наживаясь на акциях.
Естественно, мадам де Парабер также вела биржевую игру. Но кто мог сравниться с ней, если она даже не платила за акции. Регент ей их просто дарил! Филипп также предоставил ей двенадцать поместий, благодаря чему она получала ренту в восемьдесят тысяч ливров и смогла купить герцогство Данвиль у графа Тулузского за триста тысяч ливров».