От великого Конде до Короля-солнце (Бретон) - страница 3

Однако Анна Австрийская выбрала Мазарини.

«Весь Париж был потрясен до глубины души, — сообщает нам Сотро де Марси. — Никто не ведал, с помощью, каких пружин удалось удержаться кардиналу, который открыто, признавался, что хочет вернуться в Италию. Когда же стали известными „Мемуары“ Ла Порта, камердинера Анны Австрийской, то все поняли, что королева и Мазарини с первой же минуты действовали заодно. С тех пор начались весьма нелестные толки относительно привязанности королевы к этому министру, обладавшему очень красивой наружностью».

Всегда вольные в речах, парижане стали без стеснения говорить, что «каждый раз, когда Мазарини пускает в ход свою „пипку“, он потрясает устои государства».

В самом деле, все были убеждены, что эту женщину сорока двух лет и этого итальянца, который был на год младше, связывают самые нежные узы. Над любовниками потешались в открытую, а школяры, дерзкие и непочтительные во все времена, именовали регентшу «шлюхой кардинала». Вскоре это прозвище вышло за пределы Латинского квартала и было подхвачено кумушками на рынке, а также мелкими торговцами. Тогда мадемуазель де Отфор решилась намекнуть Ее Величеству, что «в городе ходят дурные слухи».

Анна Австрийская была умна. Она ответила, улыбаясь:

— Все эти толки не имеют под собой никаких оснований. По той простой причине, что кардинал не выносит женщин. Он родом из страны, где у мужчин совсем другие наклонности.

Из чего следует, что регентша, дабы отвести от себя подозрения, готова была обвинить любовника в содомском грехе.

Однако никого это не обмануло, и Ла Порт, а затем мадам де Бриен также сочли своим долгом уведомить Анну о том, что в народе продолжает ходить худая молва о ее связи с кардиналом. Но если первого постигла такая же неудача, как и мадемуазель де Отфор, то второй, напротив, удалось добиться некоторой откровенности.

— Признаюсь тебе, что люблю его, — сказала королева, «покраснев до ушей», — даже больше того: люблю пылко, но чувства мои не затронуты; это мой разум пленился возвышенной красотой его ума».

И она поклялась на образке, что отныне прервет любую беседу с Мазарини, если тот позволит себе завести разговор на темы, не связанные с государственными делами.

Однако поздним вечером она вновь впустила в свою спальню кардинала, который, как и в прошлые ночи, утолил все ее желания.

Вспомнила ли она о своем обещании, стала ли выспрашивать о подробностях победы при Рокруа, пока любовник «наполнял ей корзинку», как изящно выражались в те времена?

Такое трудно предположить…

* * *

В одно октябрьское утро 1643 года парижане узнали, что Мазарини выиграл в пикет дворец Тюбеф, расположенный на том месте, где ныне находится Национальная библиотека.