Дойдя до покоев Мадам, Людовик XIV «стал подниматься очень медленно, не желая показать, что плакал» 1. Затем он начал просить за Луизу и добился — не без труда — согласия Генриетты оставить ее при себе… Величайший король Европы превратился в униженного ходатая, озабоченного только тем, чтобы мадемуазель де Лавальер не проливала больше слез.
Вечерам Людовик посетил Луизу и преподнес ей «меру вкусного овса». Увы! Чем большее она получала наслаждение, тем сильнее мучилась угрызениями совести. «И томные вздохи смешивались с искренними сетованиями…»
На следующий день весь Париж с жаром обсуждал приключение в Шайо. Поведение короля шокировало многих. По общему мнению, Его величеством были явлены непростительное пренебрежение по отношению к королеве и крайнее легкомыслие в тот момент, когда в Париже находился испанский посол.
Два дня спустя на кафедру королевской часовни поднялся аббат, недавно прибывший из Меца, и обратился к монарху с невероятным по смелости увещеванием. Гневно возвысив голос «против ложных любезностей и трепетных желаний, получивших название пороков честного человека», он в заключение произнес:
— Вот где божественное слово должно обрести спасительную ярость: да сокрушатся им все идолы, да опрокинутся все алтари, на коих приносятся жертвы обожаемому созданию.
Мадемуазель де Лавальер вздрогнула, а Мария насторожилась.
Свою первую проповедь перед лицом короля произносил Боссюэ…
МАДАМ ДЕ МОНТЕСПАН СЛУЖИТ ЧЕРНУЮ МЕССУ, ЧТОБЫ ЗАВОЕВАТЬ ЛЮДОВИКА XIV
Женщины считают невинными самые дерзновенные свои поступки.
Жозеф Жубер
Только поэтам свойственно восторгаться свежим дуновением весны. На самом деле с ее приходом воспламеняются те органы человеческого тела, о которых из соображений приличия лучше не упоминать. Вот и Олимпия Манчини, ставшая графиней де Суассон, в апреле 1662 года почувствовала себя внезапно так, словно села на раскаленные головешки: она испускала вздохи, больше походившие на стоны, раздувала ноздри и подгибала колени, содрогаясь всем телом. Вскоре этот внутренний жар лишь ему ведомыми путями достиг сердца, где и обрел благородное наименование любви.
Олимпия вновь ощутила непреодолимое влечение к королю и исполнилась ревности к фаворитке. «Графиня де Суассон, — говорит мадам де Мотвиль, — не любила мадемуазель де Лавальер, полагая, что та похитила у нее расположение короля. Три страсти терзают души людей — честолюбие, любовь, зависть; и ими была потрясена эта душа»
Олимпия тут же стала строить планы, как разлучить Людовика XIV и Луизу. Чтобы отправить последнюю и изгнание, достаточно было вызвать скандал, уведомив королеву об измене мужа. В союзники она избрала своего любовника маркиза де Варда и графа де Гиша, нежного друга Мадам. Оба отличались коварством и злобностью. Им пришло в голову написать письмо по-испански и отправить его королеве в конверте, пришедшем из Мадрида. С помощью подкупленного слуги они раздобыли такой конверт в корзинке королевы.