— Ты самая лучшая в мире сестра! Как я счастлива, что ты заботишься обо мне!
Затем сестры попрощались. Все это повторялось уже не в первый раз и — Хейли не сомневалась — будет повторяться в будущем. От подобной привычки Элен вряд ли сумеет избавиться.
Хейли всегда заботилась о младшей сестре. Когда они были еще маленькими девочками, все окружающие — причем этого никто не скрывал — воспринимали Элен как «хорошенькую», а Хейли как «умненькую». Благодаря ангельскому личику Элен родители прощали ей всю ее безответственность и забывчивость, а думать за нее была вынуждена старшая сестра. Хейли всегда вытаскивала Элен из передряг. Прошли годы, но ничего не изменилось.
На протяжении всей своей жизни Хейли несла на себе крест какой-либо ответственности. Когда родители состарились, именно она осталась дома ухаживать за ними, а Элен, не моргнув глазом, уехала, поскольку, по ее словам, не могла жить с больными людьми. И это при том, что у родителей младшая дочь явно была любимицей. Им хотелось бы, чтобы с ними находилась именно Элен. Хейли не осуждала их за это. Во время кратких и бурных визитов Элен к старикам весь дом наполнялся смехом и весельем. Что ж, конечно, им было бы приятнее жить с жизнерадостной младшей дочерью, нежели с занудой-старшей.
"Да что же это такое! — мысленно воскликнула Хейли, откинувшись на подушки. — Что со мной такое сегодня происходит? В чем причина жалости к самой себе?» Риторический вопрос! Ответ на него был ей известен: Тайлер Скотт. Она построила для себя свой маленький мир, пусть несколько скучный и бесцветный, но что теперь сделает с ним этот человек?
Словно желая подсказать ответ, резко зазвонил телефон. Рука сама потянулась к трубке, но в течение нескольких секунд Хейли не решалась ее снять. Что-то подсказывало ей, кто звонит. Так и есть!
— Мисс Эштон? — прозвучал в трубке голос сразу же, как только женщина поднесла ее к уху. — Это Тайлер Скотт.
— Да, мистер Скотт. Как себя чувствует Фейт?
— Хорошо, но я звоню по другому поводу. Надеюсь, не помешал вам своим звонком?
Это он всерьез? Как не стыдно: спрашивать, не потревожил ли он ее звонком, если через минуту собирается сообщить ей, что она уволена!
— Н-нет… Я лежу отдыхаю.
В трубке зависло молчание. В этой паузе чувствовалось такое многозначительное напряжение, что ее даже не надо было заполнять ничем иным.
— Эй, — окликнул ее собеседник, — я ведь не оторвал вас ни от каких важных занятий?
Намек был прозрачным и откровенным. Хейли резко втянула в себя воздух и твердо ответила:
— Нет, ни от чего по-настоящему важного, мистер Скотт.