Он завел ее за мраморную колонну и поцеловал. В этот миг она чувствовала себя шестнадцатилетней, полной счастья и надежд.
— Значит, через неделю? — спросила она. Он дотронулся пальцем до ее подбородка.
— Неделя пролетит быстро, ты и оглянуться не успеешь.
— Дай-то Бог…
Раньше она никогда не задумывалась о том, много это или мало — семь дней. Что ж, теперь ей, похоже, предстояло это узнать.
Когда Конор вошел в свой номер, огонек на телефонном аппарате отчаянно мигал. Конор прослушал запись на автоответчике. Семь посланий, и все совершенно одинаковые.
Он набрал номер Мэтта.
— Где ты был, черт возьми?! — рявкнул на него Мэтт вместо приветствия. — Я звоню тебе со вчерашнего вечера!
— Извини, братишка, я не знал, что обязан перед тобой отчитываться, как провожу выходные.
— Ты смеешься, а у меня билеты пропали! Билеты-то, шут с ними, да ты вот себя наказал — на концерт не попал.
— Какой концерт?
Мэтт назвал имя известного тенора. «И это говорит парень, который, кроме рока, никакой музыки не признает!» — усмехнулся про себя Конор.
— Ничего, переживу, — пробурчал он. — Это все?
— Ты так и не сказал, где был.
— Гулял, — с вызовом ответил Конор. — Где?
— Какое тебе дело?
— Я устроил тебе номер в самой крутой гостинице, а ты шляешься непонятно где!
— Между прочим, за номер я сам плачу!
— Вот именно. Раз платишь за такой крутой номер, значит, должен держать марку.
— Я и так торчал с тобой весь вечер в этом ресторане. Или этого недостаточно?
На минуту Мэтт замешкался, но затем поинтересовался:
— Ты был с той женщиной?
— Не твое дело, братишка.
— Будь осторожен, Конор! — потребовал Мэтт таким тоном, словно был отцом Конора. — Эта пташка не твоего полета.
— Да, ты прав, — согласился тот. — Она не моего полета. — И повесил трубку. — Тем не менее, — отметил он вслух, — летали мы с ней неплохо. И даст Бог, еще полетаем!
— Николь! — Голос тети Клер доносился сквозь закрытую дверь ванной. — Поторапливайся! Мы выезжаем через пятнадцать минут!
Николь посмотрела на свое отражение в зеркале. Правый глаз смотрелся неплохо, но над левым надо еще поработать. «Краситься, — говорила ей тетя Клер, — надо так, чтобы никто не понял, что ты накрашена. Все должно выглядеть естественно». Это бесило Николь. Зачем краситься так, чтобы никто этого не увидел?
Она нанесла еще один штрих и наклонилась к зеркалу, критически оглядывая себя.
— Николь! Ты меня слышишь?
— Минуточку, тетя! — откликнулась она. — Еще целых полчаса, а ты уже беспокоишься.
Куда торопиться? Можно подумать, они опаздывают на самолет или на поезд! Тетя всего лишь собирается отвезти ее домой.