— Кэсс, — неожиданно серьезно сказала Джози, — ты знаешь, ты становишься какой-то… циничной.
— Это хорошо? — спросила я осторожно. Она замялась и сказала, насупившись:
— Может быть, но ты всегда кажешься немного критичной, когда говоришь о мужчинах. И есть еще кое-что, отчего чувствуешь себя неловко с тобой.
Я нервно осклабилась, ощущая, как вытягивается мое лицо:
— Неужели?
Мы посидели в тишине, пока Джози выковыривала грязь из-под накрашенных французским лаком ногтей. А я притворялась, что призадумалась над тем, что она сказала. На самом деле я пыталась скрыть свое смущение.
— Значит, ты предлагаешь встретиться в баре «Стим»? — наконец спросила я, вставая, и стряхнула с длинной джинсовой юбки крошки сухого печенья.
— Конечно, увидимся там в девять, — бросила Джози, относя чашки на прилавок, и воскликнула: — Ой, Кэсс?
Я обернулась.
— Что ты наденешь?
— Ты о чем? — спросила я рассеянно, закидывая сумку на плечо и прикидывая в уме, смогу ли я оправдаться перед собой, если по пути домой куплю шоколадку.
— Я думаю, вечером тебе надо одеться немного поскромней.
— Я и так скромно одета.
— Согласна. Но, Кэсс, некоторые мужчины приходят в уныние от кожаных юбок, им не нравятся ожерелья в виде скорпиона, а при виде высоких сапог на шпильке они просто холодеют от ужаса. У тебя еще цело то длинное зеленое платье с разрезом?
— Да. Только теперь я его называю «пыльная-дерюга-доллар-километр». Хотя разрез вроде бы как разрез.
— О'кей. Оно бесподобное — такое длинное и шелковистое. Ты его тоже сама шила?
— Нет, — пробормотала я тихо.
— Хорошо, может быть, наденешь его, хотя бы ради меня?
Я тихо ворчала, когда уходила. Вот так прямо сказать мне обо всем — неплохое дело. Это отделяет зерна от плевел. Только было непонятно, к чему относятся Диклэн-бас-гитарист и тот бродяга на углу, что каждое утро предлагает мне заплести косички.
Я положила деньги Элен на кредитную карточку, и еще тысяча баксов осталась в кошельке. Несмотря на сомнения насчет своей внешности, я чувствовала, как на меня накатывало возбуждение. Будь что будет, в конце концов. Этот вечер мог перевернуть всю мою жизнь.
В такой вечер я могла бы выйти на улицу, не подозревая, что вот-вот встречу мужчину своей мечты. Того, кто оценит мою стряпню (духовка — удобный шкафчик для хранения ненужных вещей) и мою манеру одеваться (яркие цвета отвлекают от уродливых выпуклостей). Я бы шла, не зная о том, что моя жизнь изменится раз и навсегда. Что, наконец, я найду того, кто любит все то, что люблю я, или большую часть того.
Господи, хотя бы того, кто остановит меня, прежде чем меня стошнит. Судя по всему, я балансирую между чем-то бесстыдным и безнадежно романтичным. С меня достаточно.