— Ну так что, дружище, принимаешь мои условия? — спросил Рэнн.
— Понимаешь, во всей этой истории меня волнует лишь одно.
— Скажи что, я все устрою.
— Бык!
— Ты шутишь?
— Совсем нет. Меня интересует только бык, и ничто другое. Если объясню почему — будешь смеяться.
— Вряд ли. Я же до этого не смеялся…
— Хочу, чтобы этот бык не достался ни Моргану, ни Чейни. Принципиально. Ты говоришь, что я прожженный лицемер? Возможно, так оно и есть, но, опираясь на силу закона, я жажду воздать по заслугам убийцам Питера Чалмерса. Я уже наполовину очистил мою душу, которой, как ты сказал, место в аду.
— А по-моему, ты немного сдвинулся, — отреагировал Дюваль. — Объясняю еще раз. Я предлагаю тебе уехать из Холи-Крика и больше сюда не возвращаться. Об истинной причине твоего отъезда знать никто не будет — только мы с тобой и те, кто мне заплатил. А кто они — не важно. Понял?
— Чего здесь не понять? Все проще простого.
— А не примешь моего предложения, лежать тебе здесь рядом со своим дружком.
— И это яснее ясного.
— Ну так как?
— До смерти не хочется оставлять быка, — вздохнул Литтон. — Ты, Дюваль, старше и умнее меня. Точнее стреляешь, и реакция у тебя получше. У тебя есть все, что требуется первоклассному убийце. Но…
— Дорогой мой Барри, — протянул Рэнн, — ты меня разжалобил! Сердце мое кровоточит при виде твоих страданий!
— Да, я боюсь тебя как черт ладана, но этот бык продолжает меня удерживать.
— Так, может, ты ему все и объяснишь?
— Может, и объясню. Понимаешь, у меня не было времени, чтобы обдумать твое предложение.
— Даю тебе десять минут.
— Мне нужно час или два.
— Нет, слишком много.
— Я прекрасно знаю, что мне тебя, Стейси, не одолеть. Ты опытней и искусней меня. Хоть я и не слабак, но с нашей последней встречи многому научился. Да что говорить, ты об этом и сам знаешь. Пока есть надежда убедить меня, стрелять ты не станешь. Так что дай мне на размышление пару часов. Скажем, до девяти вечера.
— Ну, хорошо, — согласился Дюваль. — Не пойму только, почему ты так медлишь с ответом. Неужели и впрямь из-за этого быка и ответственности перед обществом?
— Тебе меня все равно не понять, — отмахнулся Барри. — И ты уже начинаешь действовать мне на нервы.
— Рад это слышать! — воскликнул Дюваль. — Хоть честно признался.
— Итак, сейчас я иду домой, а к девяти часам дам тебе знать о моем решении.
Рэнн посмотрел на опускающееся к горизонту солнце.
— Отлично, — согласился он. — Около девяти я подойду к твоему дому. Если увижу в окне горящую лампу, значит, ты уезжаешь, если нет — готовься к худшему. Такой вариант устроит?