Шериф знал, по крайней мере о чем-то догадывался. Его лицо скривилось от боли, и яростное красноречие выплеснулось наружу.
— Это будет нелегкая ночка для Кадигана! — зловеще произнес он. — И для собак Билла Симонда, пожалуй, тоже. Вы можете на нас положиться, мисс Бендер. Скажите, вы действительно собираетесь остаться в доме и встретиться с Кадиганом, как обещали Лу?
— Конечно! — свирепо ответила Сильвия. — Я приду туда и повидаюсь с ним, как обещала, и последним в своей жизни он узнает, что сама Луиза подстроила ему ловушку! Чем мучительнее будет его смерть, тем лучше!
До наступления вечера ветер снова переменился. Небо сменило полуденную яркость на хмурую вечернюю серость. От далеких гор на горизонте три длинные вереницы облаков потянулись на юг. Насыщенно-черные у источника, они постепенно теряли цвет, подобно трем столбам дыма, поднимавшимся из труб гигантских кораблей, направлявшихся к Северному полюсу. Все эти суровые предупреждения о ненастье наблюдались еще днем, и еще до темноты небо полностью покрыли тучи. Когда наступили сумерки, пошел снег, начавшийся не с обычного круговорота снежинок, а скорее с падения там и сям бледных снежных цветов, подобных умирающим в воздухе бабочкам. Касаясь земли, такой цветок тут же таял. Когда он падал на лицо Сильвии Бендер, стоявшей на страже под окном комнаты Луизы в напряженном ожидании и настроенной как никогда решительно, она начала вспоминать о многих вещах, о чем-то неясном, расплывчатом, неуловимом. Сначала она подумала о холодном прикосновении смерти; потом снежинка напомнила ей о губах мужчины.
Девушка вздохнула. Уже около месяца у нее не было поклонника. А сама она не влюблялась уже около года. Это заставляло ее чувствовать себя старше, не такой, как все, вне моды и времени.
Бедная Сильвия!
Стоило только представить себя стоящей здесь — как любят женщины смотреть на себя со стороны и восхищаться тем, какими они предстают в глазах мужчин! — по ее щеке скатилась маленькая слезинка от неизбывной жалости к собственной персоне. Как смело она поступила, придя сюда в одиночестве, чтобы встретиться с этим ужасным человеком, безжалостным разрушителем, грабителем поездов, экипажей и тому подобного, этим непревзойденным артистом, который умел играть роль простоватого дурня и закоренелого донжуана! От мысли о своей роли в этой истории Сильвия едва сдерживала ликование. Только одно могло испортить ей настроение: то, что никто ее здесь не видит. О, если бы мир мог видеть нас в нужное время, когда огни рампы включены, черты лица решительны, а внушительные слова, отрепетированные заранее, вот-вот готовы сорваться с уст! Если бы нас могли видеть в эти моменты… Но вместо этого мир предпочитает выжидать и подстерегать нас утром, скажем в то время, когда кофе уже остыл, а сливки оказались очень жидкими; или в полдень — жаркий, нервный полдень рабочего дня; или в воскресенье, после бурного уик-энда; или вечером — когда неудачи подстерегали весь день и даже самый спокойный человек теряет терпение! Именно в эти моменты нас и видят. Как часто в жизни запоминаются не радостные дни с их солнечным великолепием, наполненным смехом и вином, а унылые вечера!