Это было сказано почти без эмоций. В самом деле, Уилсон говорил спокойно, но у Дэвона возникло ощущение, будто этот «человек» — сам демон зла.
Грегори Уилсон раскурил трубку и начал медленно, с наслаждением, покуривать, одновременно посвящая пленников в свои философские воззрения:
— Ты кое в чем заблуждаешься, Счастливчик. Думаешь, если вернул мне те двести долларов, то имеешь право…
— Уилсон! — закричал Джек. — Вовсе не те Деньги заставляли меня чувствовать себя здесь в безопасности. A то, что вы называли меня другом!
— Э, и это верно тоже, — признал Уилсон. — Но я хочу показать тебе, сынок, что такие вещи, как любовь и дурацкая дружба, ничего не стоят. Конечно, мужчина может страшно желать женщину, как голодная собака хочет мяса, и родители заботиться о своих отпрысках, так уж заведено… Ты мне нравишься, Джек, потому что вернул те две сотни. Я не хотел причинять тебе вреда, но ты сам сунул голову в огонь. Как я мог тебе сказать, что ты настолько глуп, что заделался другом этого типа Дэвона как раз в Tot момент, когда мы решили обрушиться на него всем своим весом и сломать ему шею? Это твоя ошибка, Джек. Дурак никогда не побеждает в этом мире! Побеждать — удел сильных! — Повернувшись к Дэвону, он добавил: — Так он думал, что вы сможете показать ему путь к сестре? Джек разыграл вас, как сосунка, а вы ему поддались. И вот вы оба оказались здесь, как два лосося, которые попытались преодолеть речные пороги, а попали на сушу. — Он даже причмокнул, довольный таким сравнением и закончил: — Я хочу привязать пустую консервную банку к хвосту закона, и через день или два поставлю весь Уэст-Лондон вверх дном. Вот что я сделаю!
— Только не вы лично, — парировал Дэвон.
— Не я? Почему вы так говорите?
— Да потому, что вы слишком умны для этого, Уилсон. Вы только хорохоритесь, а когда дело доходит до прямых налетов, сидите здесь, в своем доме, и управляете. Вы — Наполеон» который поручает грязную работу наемным негодяям, а те получают за нее не больше, чем простой ковбой. Даже благодарности от вас не слышат. Когда они вам больше не нужны, вы оставляете их гнить в тюрьме или убиваете, как убили Сэмми Грина, если они пытаются стать самостоятельными.
— Бог мой, вы остановитесь, наконец? — закричал Грегори Уилсон, вскочив на ноги.
— Да просто, Уилсон, я повернул вашу руку так, чтобы ваши друзья увидели, что вы играете мечеными картами. Молчание — золото, Уилсон, особенно для такой бессовестной собаки, как вы!