— Создаете новые шедевры? От неожиданности Рэна выронила карандаш. Пытаясь его поднять, она чуть не опрокинула стакан с содовой.
— Мне бы хотелось, чтобы вы перестали подкрадываться исподтишка.
— Простите, но я думал, вы слышали, как я вошел. Наверное, вы были слишком заняты работой.
Рэна с укором посмотрела на босые ноги собеседника.
— Как я могла слышать, если вы босиком?
— Дело в том, что во время пробежки я натер себе палец. Очень болит.
Если Трент рассчитывал на сочувствие, его ждало разочарование.
Рэна не могла понять, что заставляет его ходить по дому в столь непристойном виде, но спросить она, конечно, постеснялась. Кроме того, Рэне хотелось скрыть впечатление, которое произвел на нее вид Трента в неприлично узких джинсовых шортах. Майка с эмблемой «Хьюстонских мустангов» едва прикрывала грудь и словно специально выставляла напоказ его роскошный торс. Рэна смотрела на симметричные, как будто размеченные по линейке, выпуклости мышц. Как она ни боролась с собой, взгляд неизбежно сползал к пупку. Интересно, бывают ли пупки красивые и некрасивые, заурядные и соблазнительные? Рэна решила подумать об этом на досуге.
— А где тетушка?
Очнувшись от задумчивости, в которую ее ввергло созерцание полуобнаженного Трента, Рэна указала на записку, прикрепленную к холодильнику магнитом в виде маленького кочанчика капусты.
— Она ненадолго вышла.
— Гм… — Трент казался озадаченным. — Тетя Руби сказала, что припасла для меня сок. Не знаете, где он?
— Посмотрите в холодильнике.
Трент открыл дверцу и долго изучал его содержимое.
— Молоко, бутылка «Шабли», газировка, — констатировал он, — а еще склянка с этикеткой «Не выбрасывать».
— В ней свиной жир.
— Да, вряд ли мне удастся утолить этим жажду.
Поняв, что Трент все равно не даст ей посидеть спокойно, Рэна грустно вздохнула, надеясь, что ее полный страдания вздох будет услышан собеседником.
— Руби держит часть запасов в другом месте.
Рэна направилась к двери, ведущей в заднюю часть дома.
— Если вы на веранду, то хочу вам сказать, что в свое время я там часто ночевал.
— Правда?
— В детстве, когда мы с мамой летом приезжали погостить к тете Руби, я провел там не одну ночь.
Рэна сделала вид, что ей это безразлично, но перед ее глазами предстал образ крепкого темноволосого мальчугана с ободранными коленками.
— А ваш отец?
— Он погиб в авиакатастрофе. Я был совсем маленьким и почти его не помню. Мама так больше и не вышла замуж. Я похоронил ее два года назад.
Казалось, одиночество, от которого они оба страдали, могло их сблизить. Однако Рэна не произнесла ни слова соболезнования, решив, что к этому человеку, от которого теперь пахло не морем, а чистотой, душистым мылом и цитрусовым одеколоном, опасно испытывать даже сочувствие.