Не желая больше слушать, Рэна закрыла лицо руками, но Сюзан продолжала:
— Мори пришлось выехать из дорогих апартаментов. Когда ты поступила как законченная эгоистка и бросила нас с Мори на произвол судьбы, он был вынужден все начать с начала и работать с второразрядными манекенщицами и перезрелыми моделями.
— Почему же он никогда не говорил мне об этом? — простонала Рэна, обращаясь скорее к себе, чем к матери.
От ответа на этот вопрос Сюзан, похоже, получила истинное удовольствие:
— Вряд ли это принесло бы какую-то пользу. Если бы ты не была эгоисткой до мозга костей, ты просто никуда бы не уехала. Раз тебе нет дела до собственной матери, то что уж говорить о каком-то грошовом агенте, которого я к тому же давно хотела уволить.
Сюзан вновь закурила. Рэна молчала, зная, что это еще не конец разговора и у Сюзан осталось в запасе немало обвинений. Спорить было бессмысленно.
— Я жертвовала собой ради твоей карьеры, сделала из тебя то, чем ты в итоге стала. Но ты даже не сказала «спасибо». Ты отказалась от великолепной возможности стать женой одного из самых богатых мужчин в Соединенных Штатах Америки. Волнует ли тебя, что мне даже нечем платить за эту квартиру? Волнует?
По правде говоря, Сюзан вполне могла найти себе жилье поскромнее, и оно все равно считалось бы роскошным. Кроме того, она могла поискать работу — Рэна всегда была уверена, что на управленческой должности ее матери не было бы равных. А если вспомнить о том, что Сюзан Рэмси была чрезвычайно хороша собой и вполне могла выскочить замуж за обеспеченного мужчину, чтобы держать потом мужа под каблуком, то вопрос ее материального обеспечения решить было не так уж сложно.
Впрочем, высказать одно из этих предложений означало бы начать длительную перепалку, а Рэна была слишком измотана и подавлена, чтобы пойти на это.
Она с трудом поднялась на ноги.
— Мама, я ложусь спать. Когда похороны?
— Завтра в два. Я наняла нам лимузин. Твоя пластинка для зубов лежит на тумбочке возле кровати. Не забудь надеть ее. Ты совсем не следишь за зубами, и они выглядят ужасно.
— Знаешь, будет лучше, если ты одна поедешь в лимузине, а я возьму такси. Поскольку у меня ужасные зубы, а эту чертову пластинку я не надену больше никогда в жизни, я убеждена, что ты предпочтешь моему обществу одиночество.
На похоронах Рэна стояла в стороне от остальных скорбящих. На ней была черная шляпа, купленная с утра в универмаге «Мэйсис», и темные очки. Никто не узнал ее, не обратился к ней, когда, тихо всхлипывая, она стояла перед могилой. Едва священник произнес последние слова молитвы, собравшиеся стали расходиться. Казалось, что каждый из пришедших попрощаться с Мори радовался, что наконец-то отдал последний долг и теперь может скрыться от липкой жары в прохладном салоне своей дорогой машины.