— Что это вы, черт возьми, делаете? — потрясенная, закричала Кэти.
— По-моему, это очевидно.
— Мне это не нужно и не интересно, мистер Гуджонсен. И если бы эта съемка не значила так много для нашего лагеря, я велела бы вам отправляться ко всем чертям. А я вместо этого обязана оказывать вам всяческое содействие.
— Я именно так и думал. Персики!
— Где ваш чертов сценарий?
— А его нет. Я соврал. Мне просто хотелось оказаться с вами наедине в этой кромешной тьме.
Кэтлин развернулась и молча зашагала обратно.
То ли с вызовом, то ли в радостном предвкушении он крикнул ей вслед:
— Завтра утром увидимся!
Следующий день начался не слишком вдохновляюще. Кэтлин почти не спала ночью, и дурное расположение духа ничуть не улучшилось, когда первым, кого она увидела за завтраком, оказался Эрик. Он улыбался, дурачился с детьми, заигрывал с вожатыми и выглядел отдохнувшим и довольным.
Обычно Кэти позволяла себе утром съесть несколько свежеиспеченных воздушных печений, однако сегодня вместо печенья она могла с тем же успехом жевать картон. Чисто механически она съела завтрак, закончив его кофе со сливками. Аромат жареного бекона и яиц не вызвал у нее ни малейшего аппетита. Вчера вечером весь мир для нее словно прокис, и виноват в этом был Эрик Гуджонсен. Она ненавидела его за это. Она оставила любимую работу, чтобы избавиться от бесцеремонного внимания мужчины, непомерно раздутого от самовлюбленности. Сейчас ей казалось, что Дэвид Росс — просто-напросто дилетант по сравнению с этим оператором.
Только в самом дальнем уголке сознания Кэтлин осмелилась себе признаться, что этот поцелуй оказал на нее сильное воздействие. Он был быстрым, почти шутливым, но весьма впечатляющим. Когда кончик его языка тронул ее губы, волна удовольствия пронзила все ее тело и оставила после себя зияющую пустоту.
Сейчас, тайком глядя на Эрика из-под полуопущенных ресниц, Кэтлин призналась себе, что, по сути дела, играла с ним в поддавки. Все ее поступки с первого момента их встречи были защитной реакцией на его мужское обаяние. Очевидно, поэтому Эрику так нравилось дразнить ее.
Твердо решив, что не позволит ему больше себя провоцировать, Кэтлин составила план на день. Она — самостоятельная, независимая женщина, и к концу дня он поймет это. А что касается их дальнейших отношений, что ж — она будет разговаривать с ним очень вежливо, очень официально и очень холодно, а на его двусмысленную болтовню будет реагировать спокойно и снисходительно.
Приняв решение, она встала, взглянула на наручные часы и свистнула в свисток, висящий у нее на шее.