В конце концов влюбленные дали себе волю и в миг высшего эсктаза превратились в единое тело и единый дух.
— Я умираю от голода, — пожаловалась Кэтлин.
Она присела на кровати, натянула простыню до подбородка. Эрик стоял у окна, разглядывая облака, несшиеся над поверхностью океана куда-то на восток. Буря шла на убыль, но дождь еще накрапывал.
Обернувшись, Эрик весело улыбнулся:
— Неудивительно. Мы за ночь израсходовали по меньшей мере десять тысяч калорий.
Она очаровательно порозовела:
— Мне все равно нужно было похудеть. А это самый приятный из способов сбросить вес.
— Зачем тебе худеть? Ты и так кожа да кости.
— Я? Кожа да кости? — Она возмущено сбросила простыню. — Ничего подобного!
Он посмотрел на ее бюст и признал:
— Ладно, местами ты даже полновата.
Кэти швырнула в него подушкой, но Эрик ловко увернулся.
— По-моему, ты надеешься, что я по-рыцарски отправлюсь на поиски пропитания, — Так поступил бы настоящий джентльмен. Попользовался девушкой и даже ужином не накормил.
— Но я ведь снова промокну, — жалобно протянул он.
— Ничего. Вернешься — опять разденешься. Я одеваться не буду. Из деликатности. Чтобы ты не стеснялся расхаживать в чем мать родила. Но если ты никуда не идешь…
— Иду-иду, — поспешно сказал Эрик, натягивая так и не успевшие высохнуть джинсы. — Лежи, отдыхай, я мигом.
Он подмигнул на прощанье и захлопнул за собой дверь.
Кэтлин положила подбородок на колени и сказала вслух:
— Не буду ни о чем думать. Ни о последствиях, ни о… Вообще не буду думать. Я с Эриком. Я его люблю. Могу я хоть раз в жизни устроить себе праздник? Да или нет? Ответственность, верность, мораль — это все потом. Завтра. Сегодня же он со мной, он меня любит. Этого достаточно. И я его люблю. Люблю.
Когда Эрик вернулся с целым пакетом провизии, Кэтлин встретила его распростертыми объятьями.
Со смехом он тряхнул мокрыми волосами, и на нее полетели капли.
— Обманщик! Ты же обещал, что никогда больше не будешь меня мочить!
— Я нарушил обещание еще ночью, когда затащил тебя под душ. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Что-то ты там не жаловалась.
— Я просто вела себя вежливо, — возмутилась Кэти.
— Вежливо? Я, конечно, наслышан о калифорнийском гостеприимстве, но это уж было…
Она запихнула ему в рот сдобную булочку.
Эрик принес булочки, пончики, фрукты, печенье, сыр, чипсы, шоколад и банку тунца, которую за неимением консервного ножа открыть они не смогли.
И тем не менее это был самый лучший пир в их жизни. Они устроили пикник прямо на полу. Эрик снял мокрую одежду, но из соображений пристойности пирующие обернулись в полотенца, причем по-честному: он до пояса, и она тоже. Правда, Эрик позволил ей повесить на шею коралловые бусы, заметив: