«Дух п*к*йн*г* Эндрю Гланца н*сился над Хламтаун*м, к*гда б*гатства эт*г* уважаем*г* антиквара пр*давали на аукци*не сливкам г*р*дских любителей древн*стей».
Он описал сливки: их нарочито безвкусную одежду, странные разговоры, продуманные выражения лиц. За день он не сделал ни одной заметки: за двадцать пять лет газетной беготни его память приучилась работать не хуже фотоаппарата.
И все же статья продвигалась медленно. Стол шатался, нехватка "O" выводила из себя, а от звездочек, которые он вставлял для наборщика, было уже тошно. К тому же его то и дело отвлекало воспоминание о глазах. Квиллерен знал, что выражал их взгляд. Он означал одно из двух: элегантная мисс Дакворт либо близорука, либо… испугана.
Квиллерена насторожило низкое ворчание, исходившее из горла Коко. Вскоре кто-то поднялся по лестнице и зашел в соседнюю комнату. Несколько минут спустя где-то зазвонил телефон. Потом тяжелые шаги снова раздались в коридоре.
Любопытство оказалось сильней усидчивости, и журналист подошел к двери, чтобы посмотреть на человека в шапке Санта Клауса. Вместо этого он увидел над круглым безбровым лицом наполеоновскую треуголку.
Мужчина с преувеличенным испугом вскинул руки. Его маленькие налитые кровью глаза широко раскрылись от изумления.
— Сэр! Вы испугали нас! — сказал он с театральной высокомерностью.
— Простите, я не хотел. Я только что здесь поселился. Меня зовут Квиллерен.
— Добро пожаловать в нашу скромную обитель, — ответил мужчина, разводя руками. Вдруг он посмотрел вниз. — А это что здесь у нас?
Коко последовал за Квиллереном в коридор и теперь ласково терся о галоши незнакомца.
— Никогда за ним такого не замечал. Обычно Коко не ластится к незнакомым людям.
— Они чувствуют! Да, они чувствуют! Бен Николас — друг всякой птицы и зверя.
— А-а, это у вас магазин в соседнем доме! Я работаю в «Беге дня» и пишу серию статей о Хламтауне.
— Прошу вас, удостойте нас своим посещением и напишите пару добрых слов. Нам нужна реклама.
— Завтра, — пообещал Квиллерен.
— Тогда до встречи!
Весело помахав рукой, антиквар отправился вниз, волоча за собой до смешного длинный шарф.
— Нас ожидает покупатель, — объяснил он. — Мы должны идти.
Миссис Кобб оказалась права, подумал Квиллерен. Бен Николас — сумасшедший. Но коту он явно понравился.
За дверью снова стало тихо. Журналист легкомысленно принялся писать о вещах, ему неведомых (мейсенский гербовик, раннеамериканское дерево, квизальская компотница с шахматным узором), то и дело справляясь в словаре.
Через некоторое время, когда он указательными пальцами перепечатывал чистовик, ему показалось, будто что-то движется. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как дверь медленно открывается: приотворилась сантиметров на десять и замерла.