Лаури, беспечно пожав плечами, ответила:
— Он же работает, Бетти, а не прохлаждается. Ему нужно было вернуться.
— Да знаю я! Но не станешь же ты отрицать, что это несколько странно? У человека медовый месяц, а тут какая-то работа…
«Никакой у него не медовый месяц», — думала Лаури, слушая Бетти, которая в третий раз взялась перечитывать ей заметку из «Скуп шит».
Купила она журнал этим утром, когда ходила в магазин, и тут же примчалась к Лаури показать его. Радостно улыбающаяся чета, изображенная на цветном фото на первой странице, показалась ей форменным издевательством. Не хотелось даже знать, о чем говорится в этой статье, однако Бетти прочитала ее вслух, пропустив — тут уж нужно отдать ей должное — строки о слезах, струящихся у Лаури из глаз. Интересно, что думает Дрейк о всей этой белиберде, размышляла Лаури.
Лаури не хотелось признаваться в том, что они с Дрейком никакие не муж и жена. Бетти никогда бы не поняла, как они с Дрейком умудрились попасть в эту нелепую ситуацию и по какой причине вынуждены были ввести всех в заблуждение, и просто замучила бы ее вопросами, отвечать на которые было бы нестерпимо больно. От Бетти, равно как и от родителей, нужно было скрывать правду, и чем дольше, тем лучше.
Впрочем, шила в мешке не утаишь. Рано или поздно все всё узнают, и Лаури станет еще большим посмешищем, чем уже является. После своего фальшивого венчания она почти убедила себя, что Дрейк любит ее так же сильно, как и она его. Глаза его при виде Лаури так и лучились счастьем. Что бы она ни попросила, все тут же исполнялось. Так что немудрено сделать ложные выводы.
А следовало бы вспомнить о его профессии. Дрейку давали деньги, и немалые, за то, что он каждый день изображал всевозможные переживания. На сей раз ему выпала роль любящего и счастливого новобрачного, и он великолепно с ней справился. Но и заплатили ему за нее отменно — каждую ночь на огромной кровати получал он свою щедрую плату. Только это от нее ему и нужно было.
И теперь, как следует поразмыслив над всем, Лаури почувствовала, как краска стыда и гнева заливает ей лицо. Ведь он с самого начала не скрывал своих истинных намерений, заявив, что не желает прикипать душой ни к одной женщине. А она, идиотка, вбила себе в голову, что сумеет превратить самые обыкновенные плотские желания в нечто большее.
Лаури вовсе не стремилась к тому, чтобы Дрейк забыл свою бывшую жену. Знала, никогда он ее не забудет. Она только хотела, чтобы он вновь обрел утраченную способность любить и полюбил ее. И одно время Лаури казалось, что это ей вот-вот удастся. Однако мечтам не суждено было сбыться… Лаури припомнилось лицо Дрейка, когда он смотрел на фотографию Сьюзен. Одежда, раскиданная по всему полу, балетные туфельки… Все это, должно быть, было живым напоминанием о женщине, которой когда-то эти вещи принадлежали. Какой болью исказилось тогда его лицо! Может быть, он решил, что предает память о Сьюзен, каждый день, занимаясь любовью с ней, Лаури? Может, поэтому он и уехал?