Он целовал ее грудь, и Барри уже не стыдясь, в страстном желании почувствовать его горячие губы, его ласковый язык сама подставила ему тело для поцелуев. Казалось, каждая клеточка словно пробуждалась от его прикосновений. В ней просыпалась страсть, желание жить, их невозможно было сдержать или упорядочить. Она никогда раньше такого не испытывала. Ее обуревало желание — сильное, всепоглощающее, примитивное. Это был инстинкт самки — быстро, жадно и прямо сейчас!
Не разжимая объятий, спотыкаясь, они двинулись к кровати-. Она на ходу сняла через голову свитер, а вместе с ним и лифчик; оба упали на постель. Ласки их не знали ни границ, ни правил. Скользнув рукой под юбку, он стянул с нее трусики.
Затем коснулся лона.
Глубоко. Внутри.
Это его прикосновение было как удар молнии, обжигающий, горячий. Постанывая от удовольствия, она повела бедрами, чтобы подстроиться под него. Он нежно целовал ее груди, ее живот… В объятиях мужчины Барри испытала радость ощущения его тела.
Его эротические пальцы так завораживали, что она даже не заметила, как наступил оргазм. Охваченная нахлынувшими чувствами, она положила свою ладонь поверх его и крепко сжала, сдвинув бедра.
Когда волна схлынула, Барри выглядела как жертва кораблекрушения — мокрая, измотанная, с закрытыми глазами и учащенным дыханием. Открыв наконец глаза, она увидела Бондюранта прямо перед собой. Он пристально посмотрел на нее, а затем взял ее руку и провел по пенису.
— Послушайте, — хриплым голосом произнес он, — есть ли на свете что-нибудь такое, от чего вы откажетесь?
— Что у вас на уме? — У нее пересохло в горле.
Он опустил руки на колени Барри и развел ее ноги. Затем приблизился, и первоначальный возглас удивления у нее сменился стоном настоящего животного удовольствия. Без стеснения и робости он приподнял ее за бедра и привлек к себе.
Барри изучающе скользнула рукой по пенису, большим пальцем коснулась головки. Потом наклонилась и поцеловала. Бондюрант застонал от наслаждения, когда она решилась на минет.
Но даже эти минуты, полные пьянящих ощущений, не смогли подготовить ее к тому мгновению, когда он впервые вошел в нее… Как ослепительный взрыв, все сметая на своем пути и оставляя после себя безвоздушную, беззвучную, невидимую пустоту.
Барри наконец пришла в себя и открыла глаза. Он стоял у кровати, весь мокрый от пота — даже волосы на груди завились! Впрочем, лицо по-прежнему оставалось неподвижным и напряженным. Он нервно сжимал кулаки.
— Не думайте, что вам удалось изменить мое решение. Лучше будет, если вы уйдете до того, как я вернусь из душа. — Он повернулся и, хлопнув дверью, вышел.