Смайлоу отметил про себя, насколько хорош сад перед особняком, как за ним отлично ухаживают, и нажал на кнопку интеркома у ворот.
Стефи посмотрела на него:
— Что ты собираешься ей сказать? Дожидаясь, пока на звонок ответят в доме, он задумчиво ответил:
— Поздравляю.
Но даже Рори Смайлоу не мог быть настолько бессердечным и циничным.
Когда Дэви Петтиджон посмотрела с лестницы вниз в холл, детектив стоял, заложив руки за спину, и смотрел то ли на носки своих отлично начищенных ботинок, то ли в пол, выложенный дорогой итальянской плиткой. В любом случае его явно занимало только пространство у его ног.
Дэви в последний раз видела бывшего шурина своего мужа на официальном мероприятии, связанном с охраной порядка в городе. В тот вечер Смайлоу вручили награду. Следуя протоколу, Лют вызвал его, чтобы поздравить. Смайлоу пожал ему руку, но только потому, что Петтиджон буквально вынудил его это сделать. Детектив вел себя вежливо, но Дэви подозревала, что Смайлоу с куда большим удовольствием вцепился бы ее мужу в глотку, а не пожимал ему руку.
Теперь Рори Смайлоу отлично держал себя в руках, как и при последней их встрече. Его манера поведения и одежда были неизменно безупречны. Волосы начали редеть на макушке, но это Дэви заметила только потому, что смотрела на детектива сверху.
А вот женщину она не знала. У Дэви сохранилась давняя привычка оценивать всех женщин, с которыми ее сталкивала судьба, так что она наверняка бы запомнила спутницу Смайлоу, если бы встречала ее раньше.
Детектив так и не поднял головы, а вот женщина проявляла явное любопытство. Она все время вертела головой, рассматривая каждый предмет в холле. У нее были быстрые глаза хищника. Дэви она не понравилась с первого взгляда.
Только катастрофа могла привести Смайлоу в особняк Петтиджонов, но Дэви гнала от себя эту мысль, пока только было возможно. Она допила содержимое своего стакана и аккуратно, чтобы не зазвенели кубики льда, поставила его на консоль. Только потом хозяйка дома объявила о своем присутствии:
— Вы хотели меня видеть?
Они одновременно обернулись на звук голоса и увидели Дэви Петтиджон наверху на галерее. Она дождалась, чтобы их взгляды были прикованы к ней, и только тогда начала спускаться вниз. Дэви была босиком, волосы несколько растрепаны, рука не отрывалась от перил, но держалась она так, словно была одета в вечернее платье. Она изображала из себя принцессу бала, окруженную скромными почитателями, обожающими ее и потрясенньми ее красотой. Дэви родилась в одной из самых знатных семей Чарлстона. Ее родословная и по материнской, и по отцовской линии признавалась безупречной. И Дэви никогда об этом не забывала сама и никому другому забыть не разрешала.