— Хорошая! Конечно, ты так думал.
— Так я и думал.
— Не жалеешь, что везешь домой меня? Уверена, ты предпочел бы провожать Дору Ли.
Джек молча пожал плечами, но с таким видом, который только подлил масла в огонь.
— Я видела, как вы вместе ускользнули. Ну и что? Она такая, как о ней говорят? — И, не дожидаясь ответа, продолжала:
— Убеждена, так и есть. Я видела эту глупую улыбочку на ее физиономии, когда вы возвращались. Ну просто стыд! — Бэннер покачала головой. — Не сомневаюсь, ты целовал ее. Не говоря уж про все остальное. Ты ведь ее трогал, да? Я слышала, она позволяет… Ну, я даже не могу это произнести. — Бэннер снова откинула голову. — Она непристойно грудастая. И еще гордится этим! И вся эта ее детская пухлость, которая еще не прошла… Наверное, на тебя произвела впечатление ее фигура. Она тебе что-нибудь показывала?
Джейк затянулся сигарой, медленно выпустил колечки дыма, потом швырнул ее в реку, когда повозка въехала на мост.
— Если я целуюсь, то никогда про это не говорю, Бэннер. — Он уставился на нее своими проницательными голубыми глазами. — И ты особенно должна бы этому радоваться.
Если бы Джейк ударил ее, она не была бы так поражена, обижена, ранена. Бэннер озадаченно уставилась на него. Весь воздух словно вышел из ее тела. А с ним и воинственный дух. Бэннер отвернулась, не в силах больше смотреть на него.
Джейк выругался про себя. Он тоже кипел от ревности. И тут же ему передалось настроение Бэннер. Казалось, повозка вспыхнет огнем, если они оба потеряют над собой контроль. Подавив собственные чувства, Джейк позволил ей высказаться. Он ненавидел себя за то, что ему пришлось сделать. Но проявил жестокость из добрых побуждений.
Но может, он был слишком жесток? Может, ему следовало обнять ее и извиниться? Может, он должен просто…
Нет, Джей. Если ты обнимешь ее, твои добрые намерения полетят к черту.
Волосы Бэннер были такие темные, такие соблазнительные в ночи. Ему нравилось чувствовать щекой их шелковистое прикосновение. Когда Бэннер нет рядом, он скучает по ее запаху. Она такая прелестная в своем нарядном платье, ее грудь под кокеткой такая зовущая в серебристом свете луны.
Джейк уверял себя, что его нежность к Бэннер — это нежность дяди к племяннице, но аргумент был слишком неубедительным. Его чувства совсем иные, чем те, которые бывают при таком родстве. Не хватало к его грехам прибавить грех кровосмешения.
Нет, Джейк. Не прикасайся к ней. Вы уже совершили глупость. Причем она поплатилась за это. Не веди себя снова как дурак.
Когда повозка въехала во двор, Бэннер выскочила, торопясь поскорее и подальше убраться от него. Сердце Джейка разрывалось, когда он смотрел, как девушка, гордо выпрямившись, шла к двери. Джейк понимал, она слишком унижена, и не мог оставить ее вот так, ничего не сказав.