Он скользнул взглядом по ее груди.
Почувствовав некую неловкость от столь затянувшегося общения, Кендал наконец высвободилась:
— Кевин заплакал.
К счастью для нее, детский плач в соседней комнате прервал дальнейшие расспросы. Естественно, ему все внове, все интересно, но чем меньше они будут касаться своей прежней жизни до аварии, тем в большей безопасности она будет себя чувствовать. Ведь любое, случайно брошенное слово, даже самое безобидное, может пробудить его цепкую память.
Хныканье ребенка прервало и его недвусмысленные притязания. Это желание близости с его стороны пугало Кендал больше, чем что бы то ни было. Конечно, нельзя выходить из роли, пусть привыкает к мысли о том, что она его жена, но интимные отношения?!
Она покормила Кевина, вымыла его, спеленала и убаюкала, напевая старую песенку, которую слышала от бабушки в раннем детстве.
Джон в это время расположился на софе напротив, удобно устроив больную ногу на стуле. Глубокие тени под глазами, отбрасываемые настольной лампой, делали его практически невидимым. Но Кендал ничуть не сомневалась; что он не сводит с нее своего зоркого ястребиного взгляда.
— А как насчет моей семьи? — неожиданно спросил мужчина.
— Твоя мать давным-давно умерла.
После некоторого молчания он продолжил:
— Похоже, меня абсолютно не трогает тот, кого я не помню. А братья и сестры у меня есть?
Она отрицательно покачала головой.
— А отец? Отца тоже нет?
— Есть, но вы с ним поссорились.
— Из-за чего?
— До аварии ты не желал даже говорить об этом. Не думаю, что стоит сейчас затрагивать эту тему.
— И он ничего не знает об аварии?
— Я не считала возможным звонить ему без твоего ведома, поэтому он не в курсе.
— Неужели мы настолько переругались, что отца не волновало бы, жив я или мертв?
— Ну, конечно, нет. Он, естественно, проявил бы обеспокоенность, но, мне кажется, ты не хотел бы посвящать его в свою жизнь. Я должна уложить Кевина. — Хорошо бы уйти вовремя, так, чтобы это не сильно смахивало на бегство.
Манеж сынишки располагался в самой маленькой из всех комнат. Кендал осторожно уложила ребенка в кроватку. Он инстинктивно свернулся калачиком, носиком уткнувшись в подушку.
— Неужели так сподручнее?
Кендал не слышала, как он, следуя за ней, незаметно пробрался в эту комнату.
— Почти все дети так спят, — вздрогнув от неожиданности, ответила она.
— Но это ведь неудобно.
— Было бы тебе всего лишь три месяца, посмотрела бы я, как ты спишь!
— А как протекала твоя беременность?
— Сначала некоторые осложнения, затем все нормализовалось.
— Что за осложнения?
— Как у всех. Утренние недомогания. Усталость. Депрессия.