Он приблизился к ней вплотную, и она сразу же все поняла.
Низко наклонив голову, подавшись вперед, он впился в нее губами и ощутил божественный трепет. Они слились в страстном поцелуе, он языком настойчиво требовал большего.
Кендал, затаив дыхание, попыталась высвободиться из крепких объятий.
— Я не могу, — прошептала она еле слышно.
— Почему? — Он жгучими поцелуями осыпал ее шею.
— У меня молоко.
— Молоко?
— Да, я кормлю грудью. — Она наконец оттолкнула его и отступила назад. При этом она машинально дотронулась до припухшего рта, до горящей страшным огнем шеи, рукой прикрыла влажные пятна на майке. — В данных обстоятельствах, — начала она, — мне кажется, мы должны… должны воздерживаться.
— Почему?
Потому что мне очень неудобно.
— Почему?
— Твоя амнезия сделала нас почти чужими.
Но ведь ты утверждала, что мы женаты.
— Да.
— И у нас общий ребенок.
— Да.
— И тем не менее ты считаешь, что мы чужие! Объясни, Кендал, как это. И, поскольку ты здесь… — Он пошарил рукой по спине и что-то вытащил из-под ремня. — Объяснись же, наконец.
Вытянув руку вперед, он направил на нее пистолет.
— Меня зовут Кендал Бернвуд.
Она положила портфель на стол и протянула руку женщине, ожидающей допроса. Тусклый взгляд, спутанные волосы, обезображенное синяками и кровоподтеками некогда экзотической красоты лицо. И тем не менее Кендал узнала в ней ту самую даму в зеленом, которая так заинтересовала ее когда-то.
— Я знаю, кто вы, — сказала женщина. — Лотти Линэм.
И без всякого энтузиазма ответила на рукопожатие.
Ладонь ее неожиданно оказалась сухой. без всяких признаков нервной потливости, голос твердый, а взгляд спокойный. В подобных обстоятельствах людям свойственно более эмоциональное поведение.
Она казалась удивительно невозмутимой и бесстрастной для женщины, которая только что убила своего мужа.
— Чем могу быть полезна, миссис Линэм?
— Освободите меня отсюда.
— Я сделаю все возможное, — с готовностью откликнулась Кендал. — Что вы сообщили полицейским во время ареста?
— Ничего.
— Мне очень важно знать все, что вы сказали в полицейском участке. Даже самые незначительные детали.
— Я не проронила ни слова, кроме того, что Чарли меня избил и изнасиловал. И еще заявила, что буду говорить в присутствии адвоката.
— Что ж, прекрасно, — обрадовалась Кендал. — Очень разумно и осмотрительно с вашей стороны.
— Да уж, насмотрелась всякой всячины по телевизору, — заметила она сухо.
— В котором часу вас арестовали?
— Около четырех пополудни.
— Вас осматривал доктор?
Они доставили меня прямо сюда.
Кендал взглянула на часы. Было почти семь.