Перед отъездом было полно хлопот. Надо было получить паспорта и визы, попрощаться с готовыми заплакать родственниками, успеть переделать кучу других дел. Все это, конечно, легло на Дебру, так как Диллон погрузился в изучение незаконченного проекта. Он был полон желания приступить к работе и вылетел во Францию первым, чтобы все подготовить и через три недели встретить Дебру в аэропорту «Шарль де Голль».
Пройдя таможенный контроль, она бросилась к нему в объятия. Они крепко прижались друг к другу. Пока Диллон вел ее через многолюдные залы международного аэропорта, он твердил о том, что скучал без нее.
— Ты не обманешь меня, Берк, — поддразнивала она, когда они вышли к автостоянке. — Ты, наверно, со счета сбился со своими французскими любовницами за эти три недели.
Смеясь, он подвел ее к машине.
— Это наша? — спросила Дебра удивленно.
— Боюсь, что да.
— Такая маленькая?
— При здешнем движении только с такой машиной и можно выжить. Надо стараться протиснуться между машинами, иначе застрянешь надолго.
Она сравнила размер кабины с длиной ног Диллона.
— Ты там помещаешься?
— Слегка тесновато, поэтому должен тебе кое в чем признаться, — сказал он мрачно. — Я больше не могу делать детей.
Дебра протиснула руку ему между ног.
— Работает. А остальное пока не важно.
Диллон на мгновение был шокирован такой интимностью на людях, но она напомнила ему, что они во Франции и что французы известны своей терпимостью к влюбленным.
Он извинился за их квартиру на третьем этаже с лифтом, которому он не доверял и потому запретил ей пользоваться. Дом представлял собой узкое, продуваемое сквозняками здание. На каждом этаже было по четыре квартиры.
— Это было лучшее, что я мог найти, — сказал Диллон со вздохом, распахивая перед ней дверь. — Здесь все так дорого.
То, что он считал устаревшим и неудобным, Дебра называла оригинальным и очаровательным.
— У нас есть балкон! — закричала она, бросаясь к окну и открывая ставни.
— Но отсюда не очень хороший вид.
Балкон выходил на грустный, заброшенный внутренний двор. Однако через несколько недель на балконе уже цвели примулы, которые Дебра посадила в ящиках. Она закрыла трещины на стенах красочными рекламными плакатами, а из простыней сделала чехлы, чтобы скрыть потертость мебели. Вскоре квартира стала для него настоящим домом. Диллон не променял бы его на Версальский дворец, до которого было рукой подать.
По субботам и воскресеньям истинные парижане выезжали на природу, оставляя город туристам типа Берков. Они не пользовались машиной и разъезжали на метро. Вскоре они прекрасно ориентировались в системе станций на различных уровнях. Как изголодавшиеся гурманы, очутившиеся на пиру, они поглощали все французское, влюбились в достопримечательности, запахи и звуки «столицы мира». Диллон и Дебра облазили музеи, парки и все исторические здания, обнаружили уютные кафе, где даже с американцев брали умеренную плату за вкусные блюда. Они уединялись в соборах с цветными витражами, но не для молитв, а для поцелуев. Знаменитые американские сосиски меркли по сравнению с теми» что им подавали на Монмартре, рядом с прелестными картинами.