Дин выложил ей сведения, полученные от матери Лэнси.
– Непонятно, почему он записывал твое шоу каждый вечер. Кажется, для этого нет никаких объяснений. В его коллекции девяносто две кассеты. Как говорит Кертис, они не слишком хорошего качества. Скорее всего были записаны с радиоприёмника. Долгие часы песен о любви и сексуального голоса Пэрис Гибсон. Возможно, Марвин мастурбировал под твою программу.
– Избавь меня от описания этой картины, пожалуйста.
– Он когда-нибудь…
– Дин, перестань. Марвин едва ли пробормотал несколько слов в моем присутствии. Насколько я помню, он ни разу не посмотрел мне в глаза.
– Значит, вполне вероятно, что в этой истории он может оказаться белым, как свежий снег. Бывший заключенный Паттерсон-Фишер мог сбежать только потому, что испытывает естественное отвращение к общению с полицией, даже если ему совершенно нечего скрывать.
Дин замолчал и пристадьно рассматривал Пэрис, пока она наконец не спросила:
– В чем дело?
– Кертис превратился в настоящего Шерлока Холмса и раскопал наше прошлое.
Пэрис подула на какао, но ей почему-то совсем расхотелось его пить.
– А хорошие новости есть?
– Ни одной. Он прямо сказал мне, что ему известно, почему ты уехала из Хьюстона. Кертис знает все факты – авария, травма Джека, твое увольнение с телевидения и так далее.
– Это все? – сердито спросила Пэрис.
– Ну на этом он остановился, но последовавшее молчание было наполнено любопытством и невысказанными предположениями.
– Пусть предполагает, что ему хочется.
– Я не стал ему в этом мешать.
Пэрис поставила чашку на столик и с тяжелым вздохом откинулась на подушки дивана.
– Меня его любопытство не удивляет. В конце концов, он же детектив. Да и копать ему пришлось не слишком глубоко. Поскреб чуть-чуть сверху, и вот она, моя жизнь для всеобщего обозрения.
– Мне жаль, – сказал Дин. Она слабо улыбнулась:
– Это не имеет значения. Другие аспекты намного важнее. Я говорю о Гэвине. – Не поднимая головы со спинки дивана, Пэрис повернулась к Дину. – Что случилось с его лицом?
– Я его не бил, если ты на это намекаешь. Оскорбленная его тоном и самим ответом, Пэрис резко выпрямилась и встала.
– Я не намекала ни на что подобное. – Взяв чашку, она вышла из комнаты, резко бросив на ходу: – Когда будешь выходить, захлопни за собой дверь.
Пэрис сполоснула чашку и выключила свет над мойкой. Когда она обернулась, Дин стоял на пороге кухни. Его фигура темным силуэтом выделялась в слабом свете, падавшем из гостиной.
– Прости, что я накричал на тебя.
– Меня не это разозлило, – ответила Пэрис. – Как ты мог подумать, что я решила, будто это ты ударил Гэвина?